Восстание теней [Восхождение тени]

— Нет! — Бриони трясло от ярости, она едва сдерживалась. Предатель Фейвал, мучительница Ананка и даже этот боров, Дженкин Кроуэлл — скрывшись за бесстрастными масками, они сейчас все, должно быть, потешаются над ней! — Неужели вы вновь позволите Джеллону предать мою семью, король Энандер? Неужели вы слепы настолько, что не видите происходящего при вашем собственном дворе?!

В ответ на её слова многие из собравшихся ахнули, но король, кажется, только растерялся:

— Джеллон? Что за чепуха? Ты что, забыла, в какой ты стране?

— Джеллон! В котором Геспер продал моего отца иеросольскому узурпатору Дракаве! А теперь эта женщина явилась оттуда сюда, переняв уроки предательства у своего любовника, чтобы сокрушить моё королевство — а возможно, и ваше! Как вы не видите? От Джеллона исходят только ложь да измены!

— Ты не в себе, юная дева, — Энандер выглядел старым и утомлённым. — Джеллон также наш союзник, и они много дают миру. Жители Джеллона искусны в ткачестве, как известно.

Бриони вытаращилась на короля. Мысли монарха текли не просто медленно, они были безнадёжно спутанны — спорить дальше не имело смысла. Принцесса постаралась не допустить того, чтобы её страдания отразились на лице — по крайней мере, эта корова, Ананка, не увидит её слёз.

— Вы несправедливы ко мне, — только и ответила она, развернулась и зашагала прочь из часовни, молясь, чтобы ноги её не подвели.

Стражники молча пристроились по бокам. Больше ей не позволят ходить куда-либо одной, это ясно. Когда она вышла в тронную залу, к ней приблизился королевский советник Эразмиус Джино.

— Примите мои извинения, принцесса, — тихо проговорил он. — Я и не подозревал, что здесь затевается.

— Так же, как и я. И как вы полагаете, кто из нас удивлён больше?

И Бриони позволила страже увести себя.

* * *

Сестра Утта не могла заставить себя подняться, хотя шторм, бушевавший внутри неё, требовал сделать что-нибудь, чтобы выпустить пар. Ей хотелось бежать со всех ног не разбирая дороги, скрыться от этой немыслимой повести, швырять на пол вещи, пока грохот и разгул хаоса не погребут под собой всё, что она услышала только что. Но рассказ продолжался — история о том, как смертные люди из Южного Предела погубили королевскую семью народа сумерек.

— Этого не может быть, — она умоляюще взглянула на Кайина. — Ты говоришь всё это только потому, что твоя тёмная госпожа хочет нас помучить. Такие ужасные вещи — признайся, это ведь всё ложь?

— Ну, разумеется, ложь, — сердито вмешалась Мероланна. Теперь она избегала встречаться с фаэри взглядом. — Злонамеренная ложь. Этот… этот нечистый подменыш хочет запугать нас, чтобы подорвать нашу веру.

Кайин развёл руками, будто бы не желая возражать или понимая всю бессмысленность этого.

— Вера здесь ни при чём, герцогиня. Моя госпожа Ясаммез повелела мне открыть вам правду, и я исполнил её волю. Я ничего не должен ей, кроме моей смерти, так что могу заверить — не стал бы лгать в её пользу, особенно об этом, величайшей трагедии моего народа, — его лицо отчётливо посуровело. — И теперь я припоминаю кое-что, в чём я непохож на вас, и неважно, сколько лет я провёл, изображая человека. Мой народ не бежит от правды. Единственно благодаря этому мы сумели выжить в этом мире… в таком, каким его сделало ваше племя.

Он повернулся и вышел из комнаты. Утта ещё с минуту слышала его лёгкие шаги на лестнице, затем дом вновь погрузился в молчание.

— Видишь? — в голосе Мероланны звучало лёгкое торжество — но торжество лихорадочное, слегка безумное, решила про себя Утта. — Он знает, что мы видим его насквозь. И своим уходом он это только подтвердил!

Спустя столько дней совместного заточения у сестры Утты не осталось ни сил, ни желания спорить. И в конце концов, если Мероланне нужно было во что-то верить для поддержания в себе боевого духа — то кто она такая, чтобы отнимать у герцогини её опору? Но несмотря на все доводы разума, смолчать совсем Утта не смогла.

— Как бы ни тяжело мне было признать это, многое из того, что он сказал… ну, оно согласуется с тем, что хранит история моего ордена… — рискнула заметить она.

— Ну конечно же! — Мероланна рьяно принялась за уборку комнаты, которая, в общем-то, не особенно в ней нуждалась. — Как ты не видишь? В этом и главная хитрость! Они стараются, чтобы их россказни звучали правдоподобно — пока ты не рассмотришь их попристальнее и не поймёшь, о чём на самом деле речь. О, нет, это не чудовища вылезли из своей сумрачной страны и напали на нас! Это люди, всё богобоязненные жители Королевств Пределов, это мы выманили их, а затем вероломно порубили мечами! Разве ты не видишь, какая это глупость, Утта? Ты меня так огорчаешь! Мой муж рассказывал мне о таких расстройствах ума, когда вернулся с войны в Сеттленде — ты так долго пробыла в плену, что начала верить своим тюремщикам.