Восстановительное сельское хозяйство. Реальная пермакультура для фермеров

На фермах с ключевой линией в процессе конверсии эта цифра может увеличиваться с 10 до 15 сотен тонн на гектар в год. Цифры могут быть неожиданными, но ежегодное углубление верхнего слоя почвы на 10–15 см (т.е. на 4–6 дюймов) дает такой результат. Это практическая краткосрочная цель - углубить живой верхний слой почвы до 30 и 45 см (от двенадцати до восемнадцати дюймов).

Кен Йоманс, Keyline Designs

Когда я впервые прочитал текст Йоманса о ключевых линиях дизайна почти 20 лет назад, я упустил идею о том, что верхний слой почвы может быть создан так быстро и сверху вниз.

В конце концов, я узнал (читая книги и усердно делая компост), что верхний слой почвы создается сверху. Логика заключалась в том, что растения и животные умирали на поверхности почвы, и кумулятивным эффектом их накопления все больше и больше был медленно углубляющийся верхний слой почвы. Также, наблюдая, как мхи и лишайники растут на камнях и медленно накапливают невероятно тонкий и нежный слой почвы, я мог оценить, насколько важна наша почва и необходимость ее сохранения.

На этом участке площадью 5 акров по ключевой канаве вода перемещается из влажной долины на более сухой гребень. Это действительно работает!

Используемое оборудование зависит от размера участка и проницаемости почвы. Оно может варьироваться от лопаты и мотыги до бульдозеров и экскаваторов.

Идея о том, что почву можно строить сверху вниз, была несколько радикальной, и, как мне казалось, ее продвигали сумасшедшие люди, пытающиеся продать дорогое оборудование. В 1996 году мы заложили всю нашу ферму на юго-западе Висконсина, используя принципы ключевых линий, но поскольку в то время я считал, что почва строится снизу, я знал, что в грунтовании ключевой линии нет необходимости. Это было бы просто лишним расходом топлива, тянущим за глупый крючок без видимой экономической выгоды.

Позже я случайно обнаружил старый однорядный глубокорыхлитель во дворе фермы друга. Ящик для цветов, полный пурпурных цветков лобелии, рассыпался по нему, а герань и бархатцы стекались вокруг него, явно преклоняясь перед этой древней ржавой громадой. Я спросил своего друга, работает ли он, и он сказал, что да, когда он припарковал его там, прежде чем его мама посадила вокруг него цветы. Я спросил его, могу ли я одолжить его, и он сказал: «Да». Прошло почти 15 лет, а я еще не вернул ему глубокорыхлитель!

Канавки, бермы и карманные пруды улавливают и распределяют всю дождевую воду, обеспечивая доступ для транспортных средств, водоводов и ограждений для скота, создавая при этом красивый и функциональный сельскохозяйственный ландшафт.

В первый раз, когда я использовал это устройство, оно едва врезалось в твердую глинистую почву на один фут(30см). Трактор работал на низкой передаче, и меня часто заставлял останавливаться, поскольку крюк копал глубже, чем мой 35-сильный трактор мог его тянуть. Мне приходилось переключаться на задний ход, поднимать крючок и тащить его из паза, затем двигаться вперед и пробовать еще раз.

Всякий раз, когда я поднимал крючок в конце каждого прохода (в конце ряда), он был утяжелен, покрыт желтой или красной глиной, в зависимости от того, что там было внизу. В те дни я носил с собой лопату с квадратным носом, которой я очищал глину от крючка, прежде чем снова положить его. Если бы я не удалял налипшую глину, большой ком почвы не давал бы кончику глубокорыхлителя погрузиться в землю.

На протяжении многих лет я продолжал практиковать ежегодное углубление почвы, в основном как метод сбора воды.

Во время каждого дождя я мог собственными глазами видеть вертикальную лужу шириной два дюйма(5см) и глубиной нескольких футов(1м), уходящую в землю.

Я знал, что беру воду, которая раньше стекала, и храню ее в почве. Для меня это была достаточно веская причина, чтобы продолжать это делать.

Однако со временем я заметил, что с каждым годом глубокорыхлитель врезается в почву глубже, чем когда-либо прежде. Я также заметил, что когда я поднимал его, у меня больше не была влажная, размазанная, липкая гончарная глина, приставшая к инструменту, а все более темнеющий суглинок, который осыпался сам по себе.