Восстановление (СИ)

Гейл готов провалиться под землю, когда в один прекрасный день идет с другом в ночной клуб и видит там Прим. Впервые за несколько недель.

Она изменилась. Волосы коротко обстрижены и висок начисто сбрит, на ушной раковине несколько проколов, в которых вставлены серьги — шипы. Хрупкое тело обвито грубой кожей. Черный короткий топ и такая же короткая кожаная юбка оголяют намного больше кожи, чем допустимо, на плечах висит огромная мужская куртка. Ножки на тоненьких каблучках неспешно переступают. Примроуз, слишком близко придвинувшись к какому-то парню, неспешно танцует под медленную мелодию, смешиваясь с толпой. Внутри Хоторна разжигается пожар. Руки сжимаются в кулаки так сильно, что костяшки белеют. Гейл зол. На себя в первую очередь. Он не выдерживает, когда рослый мужчина с трехдневной щетиной властно спускает руку ниже талии девушки, впечатывая ее в себя и грубо впивается поцелуем в девичьи губы, покрытые ярко алой помадой. Внутри Хоторна взвывает волк. Три рюмки виски, выпитые враз, дают о себе знать и парень срывается с места. В два шага он достигает цели и резко отрывает Прим, закрывая ее собой. В следующую секунду его кулак встречается с лицом мужчины, что до этого целовался с девушкой. Потом еще и еще. Удары сыпятся один за одним, рука болезненно пылает и кожу раскрашивает свежая кровь. Ярость туманит разум. Гейл кричит что-то о молодости и невинности Прим, о растлении и о возрасте того, кто лежит на земле, пытаясь прикрыть лицо руками. Его кто-то оттаскивает, по щеке разливается боль от звонкой пощечины, отдаваясь болью в затылок.

— Я сама решаю, где с кем и как, — слышит он, будто издали, грубый и злой голос Примроуз. Парня выводят из клуба, единственное, что может сделать Гейл — прокричать «Потаскуха» юной девушке, склонившейся над избитым только что Гейлом телом мужчины.

По счастью, парню сходит это с рук, но на следующее утро он вынужден выслушивать долгий монолог от начальства из Капитолия. Оправдываться нет смысла — он сам во всем виноват. Гейл пропускает работу, оставаясь дома. Днем он кажется совсем пустым. Миссис Эвердин на работе, а Примроуз, должна быть в школе, наверстывая упущенные годы. Ее мать долго уговаривала школу, чтобы девушка нагнала своих сверстников за год и в следующем, пошла в медицинский институт. В двенадцать часов Гейл, сидевший в гостиной с кружкой горячего кофе слышит скрежет открывающегося замка, а в следующий миг в дом вваливается Примроуз. Еле стоя на ногах, девушка скидывает с себя куртку, которая прежде была на ней в клубе и неровными шагами, опираясь на дверь идет в ванную. Гейл тут же подскакивает с дивана.

— Прим, ты пьяна? — от громкого голоса Хоторна, девушка кривится, сжимая виски длинными тонкими пальцами.

— А можно не орать? — грубо отвечает та, и вновь устремляется к заветной комнате со спасительным душем.

— Я тебя еще не отпускал, — парень хватает девушку за руку, разворачивая к себе, гневно смотря на нее, — Где ты была?

— Не твое дело! — огрызается та. От нее несет перегаром, потом, слишком сладкими духами и мускусом.

— Нет как раз мое! — крик парня оглушает, голова еще больше начинает болеть.

— Ты. Мне. Никто. И не твое дело где я и с кем я, — чеканя каждое слово, рвано, превозмогая боль и подавляя подступившую тошноту в горле заявляет Прим, — Иди в задницу со своими вопросами! Ты мне никто и звать тебя никак. Я не помню тебя и на этом все. Отпусти, мне надо в душ! — с этими словами девушке все же удается выпутаться из цепкой хватки парня и она стремительно уходит в ванную, закрываясь в ней.

«Что же стало с милой и доброй девушкой?» — проносится в голове Хоторна. Он решает уйти в свою комнату и дождаться ее матери, а потом все тщательно разузнать о прошедших неделях. Как она могла допустить такое, ведь он был уверен, что это не первый раз. С кем девушка связалась, что с ней творится и как это исправить — мысли роились в голове не давая сосредоточиться и Гейл просто взвыл от безысходности. Одно казалось ему точным - в том, что случилось с девушкой виноват Он!

***

Когда миссис Эвердин вернулась с дежурства, Прим не было дома как минимум час. Крутой, по её версии, мужлан с небритой бородой и длинным хвостом на зверски громко ревущем байке подкатил к их дому и, по-братски подмигнув Гейлу, забрал малышку и увез. Хоторн только и мог, что сжать кулаки и с остервенением ударить по бетонной колонне. Боль от руки быстро добралась до всего тела, смешиваясь с щемящим чувством внутри.

— Да что с вами такое?! — гневно орал парень, не веря словам матери, — И вы… Вот просто так… Все ей попускаете?! — речь была отрывочна, как и мысли, родившиеся в его голове; размахивая руками, Гейл наворачивал круги по гостиной, совершенно не обращая внимание на плачущую женщину, бессильно сжавшуюся в кресле, изо всех сил сжимающую горячую кружку ромашкового чая.