Восстаньте из праха

— Это... это... в некотором роде компьютер, гигантский компьютер... но живой... и его оператор... —он снова повторил правой рукой забавный жест.. — Вот все, что я могу сообщить вам — хотя вы забудете и мои слова, и то, что были здесь, внизу, когда мы отправим вас обратно в долину.

Гнев туманил рассудок Бартона — но не настолько, чтобы пропустить это «здесь, внизу». Означала ли оговорка рыжеволосого, что устройства для воскрешения и тайный центр этиков находились под поверхностью речного мира?

— Имеются данные, которые указывают на вашу потенциальную опасность для Проекта, — продолжал Лога. — Почему — или каким образом — мы не знаем. Но мы относимся с уважением к источнику этих сведений — с уважением настолько большим, что вы даже не способны его вообразить.

— Если вы верите в это, то почему бы вам не сунуть меня на хранение в какой-нибудь ледник? — спокойно произнес Бартон. — Или подвесить между парой прутьев в этой... восстановительной камере? Я буду тихо и мирно висеть там, вращаясь, как жаркое на вертеле, пока ваш Проект не будет завершен.

— Мы не можем так поступить! — вскричал Лога. — Подобный акт обратил бы все в прах! Каким образом вы достигли бы спасения? И, кроме того, это означало бы непростительное насилие с нашей стороны! Немыслимо!

— Я убегал и скрывался от вас — разве это не являлось насилием? — произнес Бартон. — Вы захватили меня и держите здесь против моей воли, тоже совершая насилие. И, наконец, уничтожение воспоминаний об этой нашей маленькой встрече тет-а-тет также будет насилием.

Лога мучительно стиснул руки, неподдельное горе исказило его лицо. Если он был отступником, Таинственным Пришельцем, то следовало признать за ним незаурядный талант актера. С отчаянием в голосе он сказал:

— Да, это правда — но только отчасти. Мы вынуждены применять некоторые меры самозащиты. Если бы дело касалось другого человека, мы, скорее всего, просто оставили бы его в покое. Да, мы попрали свои собственные этические принципы, когда охотились за вами по всей долине и исследовали тут ваше тело... Мы сделали это... И, поверьте мне, расплатимся за все страшными душевными муками.

— Вы могли бы частично облегчить свою совесть, объяснив, зачем я и все остальные человеческие существа были возвращены к жизни. А так же — каким образом это сделано.

Лога заговорил; речь его время от времени прерывалась замечаниями остальных этиков, чаще всего — золотоволосой женщины. Наблюдая ее отношение к Логе, Бартон решил, что она либо являлась его женой, либо обладала более высоким рангом.

Иногда рассказ Логи комментировал другой мужчина. Когда он начинал говорить, на лицах остальных появлялось выражение почтительного внимания, из чего Бартон заключил, что он являлся руководителем группы. Однажды говоривший повернул голову так, что отблески света заиграли в одном из его глаз. Бартон вгляделся пристальнее и заметил, что в левой глазнице этика находился крупный драгоценный камень.

БартоН подумал, что это, вероятно, какой-то прибор, позволяющий своему владельцу воспринимать нечто недоступное остальным. В дальнейшем он испытывал какое-то смутное беспокойство, когда блестящий фасеточный глаз поворачивался к нему. Что можно было увидеть с помощью этого многогранного кристалла?

К концу рассказа Бартон знал немногим больше, чем раньше. Этики могли наблюдать прошлое с помощью устройства, которое он, за неимением лучшего термина, назвал хроноскопом. Этот прибор позволял им производить записи любых существ на атомарном уровне. Используя записи в качестве исходных моделей, они формировали нужные организмы на конвертерах, преобразующих энергию в материю.

— Что случится, — спросил Бартон, — если вы одновременно воспроизведете два тела одной и той личности?

Лога криво усмехнулся и сказал, что такой эксперимент был как-то произведен. Только в одном теле вспыхнула искра жизни.

Бартон улыбнулся подобно коту, только что проглотившему мышь.

— Думаю, что вы лжете мне. Или говорите полуправду. Во всем этом есть какая-то неточность. Вы утверждаете, что человеческие существа могут достичь такого необычайно высокого духовного состояния, когда они сбрасывают свою телесную оболочку и, как вы выразились, «уходят». Но тогда почему же вы, этики — предположительно, высшие создания — еще здесь, в этом бренном мире? Почему вы тоже не «ушли»?

Лица у всех, кроме Логи и человека с кристаллом в глазнице, посуровели. Лога рассмеялся и сказал:

— Очень проницательно. Превосходное умозаключение. Я могу только ответить, что некоторые из нас действительно Ушли.

Но к нам, этикам, предъявляются более высокие требования, чем к воскрешенным обитателям долины.

— Я все еще думаю, что вы лжете, — с сомнением покачал головой Бартон. — Однако я ничего не могу с этим поделать. Пока не могу, — уточнил он, недобро усмехнувшись.