Восставшие из небытия. Антология писателей Ди-Пи и второй эмиграции.

Всё действие романа происходит на фоне мастерски нарисованных волжских пейзажей. Волга в романе то «сумрачная» и мечется, «выплескивая желтую пену на прибрежный гравий, лижет песчаные косы, раскачивает одинокие и жалкие в такую ночь бакена. Это была не красавица-река, а измученная, истерзанная русская душа, бешеная в своем бессилии». То «посветлевшая», и в ней «полощется острыми разноцветными стрелами желтая луна». На небе висит то «алюминиевый полумесяц», то «зеленый рог месяца», в котором «вода, сливаясь с весел, сверкала голубыми искорками». «Светлые пушистые снежинки мягко и тихо ложились на холодную, каленую землю. И на небе светилась непотушенная звездочка», «ложились на пушистые сугробы снега синие тени». «Голые тополя стучали, словно зубами». И над всем этим «огромным черным шатром раскинулось беспредельное звездное небо». «Родина» – несколько раз восклицают различные герои.

Роман получил широкое признание, был переведен на немецкий, английский и испанский языки. И.А. Бунин писал автору: «Вы несомненно талантливы. В романе Вашем много страниц интересных, своеобразных, есть лица оригинальные и хорошо изображенные»[80]. Понравился роман и таким признанным литературным мэтрам послеоктябрьской эмиграции, как Б. Зайцев, М. Алданов, М. Карпович.

В 1949 Максимов переехал в США, где познакомился со многими другими деятелями русской культуры. Здесь он написал роман «Бунт Дениса Бушуева» (опубликован в изд. Чехова в 1956 году). Бушуев показан теперь известным писателем-лауреатом, не прислушавшимся к совету Сталина изображать Грозного народным царем и прочитавшим на вечере в Колонном зале финал поэмы «Царь Иоанн» (текст этой поэмы Максимов опубликовал еще в 1947), где царь изображается палачом. Писатель показал арест, допросы поэта неким садистом Бергом, эпизодической фигурой финала еще первой книги). Роман завершается побегом Дениса из эшелона арестантов, проходящего по родным местам героя, ранением и смертью в родном доме. «Бунт Дениса Бушуева» явно уступал первой книге о становлении молодого поэта и его земляках, и был холодно принят критикой.

Подлинным мастером писатель проявил себя в рассказах сборника «Тайга» (1952).

15 рассказов книги повествуют о буднях ГУЛАГа, о трагедии ареста, допросов и предательств друзей («Одиссея арестанта»), об ужасах этапов, когда в трюм парохода загоняют три тысячи человек, а в камере пересыльной тюрьмы вместо положенных 25 мучаются 107 («На этапе»), и об убивающем труде («Пианист», «Стошестиде-сятый пикет»). Рассказы о трагедиях и издевательствах над людьми («Одна ночь», «Княжна», «Забава») соседствуют с повествованиями о «счастливых» и трагикомических буднях арестантов («В театре», «Счастье»). Тем страшнее рассказанная писателем жизнь.

Максимов, писал рецензент «Литературного современника» о «Тайге», «умеет в нескольких штрихах дать яркий, законченный тип, нарисовать картину, создать цельность и незабываемость…. Крохотные черточки врезаются в память» («Лит. современник», Мюнхен, 1952. № 4).

Философско-драматическую основу конфликтов составляет мысль о борьбе животного и человеческого в экстремальных условиях. Ничего человеческого не видит писатель в зэках-уголовниках. «Здесь уже не было людей. Здесь были звери», – говорится об уркаганах в рассказе «Стошестидесятый пикет». «Поет свою страшную панихиду тайга», и в унисон с ней урки удовлетворяют свою похоть в мертвецкой («Одна ночь»). Вынуждает к сожительству с ним Веру жестокий жулик по кличке «Чума» из одноименного рассказа. Тщетно бодрится вернувшаяся домой княжна, горько рыдает ее мать, понявшая, какой ценой заработаны масло, конфеты, хлеб. «А дождь все лил и лил, превращая в грязь серую пахучую землю», – завершает рассказ автор.

«Холодно. Ах, как холодно на этой земле!..» – звучит авторский вывод в финале рассказа «Прохожая». «Вода плещет о борт, словно убаюкивает, сыро, темно, смрадно. Тяжелый многоголосый храп. А в сердце тоска и холод», – завершается рассказ «На этапе». Мрачен финал новеллы «В снежной могиле», где лагерь сравнивается с могилой.

Не только уголовники-урки, но и начальники лагерей, «воспитатели» давно потеряли человеческий облик. Не случайно повествователь замечает нечто общее между уголовником Гришкой-филоном и начальником всех лагерей «товарищем Яковом Морозом». Особенно страшно и психологически достоверно выглядят в книге «интеллектуальные палачи». Благодушно настроен и выставляет себя чуть ли не отцом родным для заключенных боров-начальник Казарин. Но стоило заключенному Кириллу посмеяться над тем, как забавно упал Казарин в воду, и тот застрелил юношу. Рассказ довершается эпическим финалом: «Луна тихо полоскалась в холодной воде, уносившей нас все дальше и дальше. Звездное, звездное небо…».

Противоречие между высшим смыслом бытия и повседневностью создает трагический настрой.