Восставшие из пепла

Этот разговор вовсе сбил с толку юношу. И вправду, лучше не совать нос не в свои дела, а вернуться к заброшенным книгам. Пора взяться и за фряжский язык, язык его матери. Надо поскорее встать на ноги, пока отец, презрев все законы приличия и традиции, поправ самое дорогое, не предал его окончательно. Ему частенько намекал на это кое-кто из боляр. Ах, эти мерзкие людишки, они и раньше досаждали ему своей болтовней.

Однажды, мучимый сомнениями, ощущая в душе непонятную боль, он очутился в корчме «Красная гроздь» и с отчаяния так напился, что уснул за деревянным столом возле пустых братин и чаш. Разбудили его, когда подошло время закрывать корчму. Алекса долго бродил по узким улочкам, терзаемый тяжелыми думами. Глухая тишина царила над спящим городом, и только шум Этера нарушал ее. Медленно светало. Облака над городом стали темно-синими, почти лилово-черными, затем красная полоса прорезала эту черноту. В Царевце ударили сигнальные колокола. Свежий утренний ветерок подхватил медные звуки и погасил их в молодой листве деревьев.

Тырновград просыпался. Алекса в смятении впервые в жизни созерцал его пробуждение. Остановился против Царевца. Мост главных ворот еще не опустили. Сеченая скала зияла раскрытой голодной пастью. Позолоченные купола церквей первыми приняли скудный еще свет восходящего солнца. Легкий туман клубился над рекой. Огромный каменный холм с дворцами, зубчатые стены и башни, казалось, медленно поднимались вверх, вырастая из белесой массы, чтобы напомнить молодому севасту: эти летучие клубы тумана загадочны и непостижимы так же, как и то, что его окружает повседневно.

Алекса глубоко и с облегчением вздохнул, словно наконец-то решил трудную для себя задачу. Надо убираться отсюда, подумал он, пока люди не засновали по улицам. Но куда же ему идти в таком виде и в такое время? И он решил отправиться к ясновидящей старушке, госпоже Боне…

2

И договор о мире с Феодором Комнином был подписан, и свадьба, хотя и с трудом, улажена, но военные успехи императора все более и более тревожили Ивана Асеня. Армия ромеев продолжала наступление, расширяя владения Комнина. Уже захвачены Серры и Мосинополь, ромеи заняли даже Адрианополь. И все без кровопролития, без потерь и гибели хотя бы одного воина. Звездица и Слав сообщали царю о численности армии Комнина, о ее вооружении. Не сила, а силища. Не хватит ли Асеню строить церкви и монастыри? Пусть-ка оружейники теперь мечи куют, а не кресты, кольчуги плетут, а не мотыги выделывают, шлемы ваяют, а не железные решетчатые украшения для болярских дверей да ворот. Царь ведь знает, что такое огромная, одетая в броню армия, затаившаяся, как рысь за скалой, под стенами Адрианополя. Никто не предугадает, куда эта рысь прыгнет. К тому же императора, повелевающего этой страшной силой, настолько обуяла гордыня и высокомерие, словно он уже вступил на царьградский престол.

Царь, отбросив занавесь, облокотился на подоконник. Над землей опрокинулось голубое и бездонное небо. На развесистом дереве сидела пара воркующих горлиц, где-то кукушка будто подавала кому-то сигнал. После вчерашнего дождя травы посвежели, омытый лес манил к себе. Холмы напротив кудрявились шапками кустов. И царю вдруг захотелось бросить все дела, умчаться куда-нибудь далеко-далеко, затеряться в буковых рощах на охотничьих тропах. Сколько раз думал он, что не в каменных храмах, а здесь, среди природы, душа человеческая могла бы найти кратчайший путь к небесному судии. Казалось, и небо здесь ближе, а легкий и прозрачный воздух готов воспринять благочестивые мысли и молитвы людей. Царь любил, удалившись в лесную чащу, остановиться и прислушаться. Вокруг таинственно и тихо перешептывались деревья — то ли его судили, то ли просили о чем-то? И порой он не спешил возвращаться, зная, что, стоит ему сделать шаг, все очарование исчезнет.

Природа полна чудес, и если бы не государственные дела, редко видели бы его в каменных стенах дворца.

Иван Асень подошел к трону, положил руку на подлокотник и опять задумался. В этой позе и застал его севастократор Александр.

Подойдя к брату, Александр поклонился слегка и опустился на стоящий справа от него малый трон, где обычно сидел, когда Иван Асень принимал иностранных гостей.

— Я позвал тебя, чтобы поговорить о Феодоре Комнине, — сказал царь. — Он уже в Адрианополе. Я ждал, что будет битва, прольется кровь, а видишь… Ватац струсил и бежал, бросив эту неприступную крепость.