Восставшие из рая

Ему осенью жениться пора. Хотел напомнить – дескать, невеста дома ждет, Ульгара-пряха, и неча, мол, шастать куда не следует – и не напомнил. Не сложилось как-то…

Ох, чую, не то еще грядет!

Меняется что-то. И вряд ли к лучшему.

Надо бы мне за ними пойти… Надо. А то как бы совсем вся Страница кляксами не пошла. Отвечать-то кому? Мне отвечать. Недоглядел, проворонил…

Она мне этого не простит.

Ох, не простит…

Глава одиннадцатая Неприкаянный Бредун с той стороны

Молча стою,
окружен
белым свеченьем времен.

Ф.-Г. Лорка

Что я скажу этой женщине по имени Инга, женщине, которая смотрит на меня сухими глазами в ожидании обещанного чуда?

И главное – чего я не скажу ей?!

Я скажу:

– Привет, как дела? Прекрасно выглядишь сегодня!.. Что? Ну конечно, все в полном порядке, не волнуйся! Наши почти что в городе, у самого Переплета, так что со дня на день…

И не скажу:

– Девочка, не заставляй меня лишний раз улыбаться и говорить веселые глупости. Мне это очень трудно, а ты замкнулась в своем горе, как в склепе, и я не знаю иного пути впустить в тебя хоть искру нового дня, хоть глоток свежего воздуха. Поэтому дай мне незаметно проскочить мимо, не выходи навстречу, не надо…

Я скажу ей:

– Да, Неприкаянные не соврали. Они стоят у Переплета, они обступили его, как дети – именинный пирог, или как родственники – гроб с телом усопшего (нет, про гроб я ей говорить не буду, хватит и пирога). И невидимые события за занавесом сизо-черного тумана бегут галопом, крупицы невозможного прорастают обильными всходами, и костры Неприкаянных денно и нощно горят вокруг кокона, куда мы не можем войти, да это, в общем-то, и не нужно…

И не скажу:

– …Костры Неприкаянных денно и нощно горят вокруг проклятого кокона, куда мы не можем войти, и это самое страшное. Мы привыкли быть в центре событий, мы привыкли собственной персоной присутствовать в гуще кипящей каши – а сейчас мы в силах лишь ожидать на окраине, и даже не на окраине, а за ней! Мы ждем, и наше присутствие незримо влияет на мир внутри Переплета, но мы-то этого не видим! Мы не видим, не слышим, не знаем ничего, кроме скудных обрывков, случайно прорывающихся наружу… мы бездельничаем, бродим по лесу, напиваемся по вечерам, затеваем случайные романы!.. Мы – Неприкаянные, боги легенд, герои мифов, чудовища сказаний; мы только присутствуем за пределами Переплета Книги, как если бы мы умерли, что невозможно. Мы только присутствуем – а действуете вы, и ты, Инга, и другие!.. а мы скоро можем и не выдержать этого присутствия, пусть и жизненно важного…

Я скажу ей:

– Готовься, женщина – уже скоро. День, от силы два – и мы подойдем к той черте, когда что-то произойдет, что-то обязательно произойдет, хорошее или плохое, но оно будет – и ожидание закончится. Готовься, копи боль и силу, спи с ножом на груди – скоро тебе выходить на сцену…

И не скажу:

– Скоро тебе выходить на сцену – но только одной, без меня, без Иоганны, без никого. Ты знаешь, я завидую тебе! Я ведь сам привык или писать книги бытия, или читать их, то замирая подолгу над выбранной страницей, то пролистывая в небрежении и спешке… а тут, в лучшем случае, листаю страницы для кого-то. Для тебя, например. Ты уйдешь туда, за Переплет, уйдешь живой, потому что я смогу сделать это для тебя (и не только для тебя) – но Безликое Дитя правильно выгнало тебя из избы на совете Неприкаянных. Негоже наживке слышать, что она – наживка; а это так и есть. Ты не выдержишь там, за Переплетом, и суток – но ты будешь именно тем камешком, который рождает лавину. И я, оставшийся здесь, скажу про тебя и про себя – «мы», потому что ты не была Неприкаянной, но ты станешь ею. Ты станешь возможностью невозможного…

И я скажу тебе:

– Завтра, Инга… завтра днем.

Глава двенадцатая Бакс, который Дух Святой

Открою ли окна,
вгляжусь в очертанья —
и лезвие бриза
скользнет по гортани.

Ф.-Г. Лорка

…Ну вот. Послезавтра нам в Ларь уходить, а тут, как нарочно, эти приперлись. С Выселок. И пива притащили. Прознали откуда-то, что я пиво люблю.

Талька – тот сразу к ним. Я просто диву дался – считай, всего неделю назад они к нам с дубьем приходили, а теперь – лепшие кореша. Хотя это для меня всего неделя прошла, а для них всех…

Черт их принес! Пиво пивом, да не лежит у меня сейчас душа к застольям. Всего ничего, как мы Черчековых парней и Боди похоронили… Но, с другой стороны, гости-то эти ни при чем. Небось и не знают о наших битвах. Ну и не надо им знать.

Ладно, думаю, посидим, Черчековых ребят помянем, земля им пухом… я потом Болботуну с Падлюком в подвал пива снесу, пусть разговеются…

А Талька – рот до ушей.

– Пупырь! – кричит. – Привет, Пупырь! Тут к нам дядя Бакс из командировки вернулся! Помнишь, я тебе еще про него много рассказывал?

Пацан – что с него возьмешь? Хоть и маг он теперь, или как это у них (вру – у нас) называется…

Колдун.

Колдун Талька. Разгонятель туч.