Восставшие миры. Зима мира. Сломанный меч

Ее шелковистые волосы, золотистые, как лучи солнца в погожий летний вечер, опускались до самых ног, платье переливалось всеми цветами радуги, полные белые руки сверкали от браслетов, украшенных дорогими камнями, но сама она затмевала красивейшие наряды.

Мудрые, подобные фиалкам глаза Фанд заглянули Скафлоку прямо в душу, голос ее звучал, как неземная музыка:

— Неужели ты хотел плыть в Йотунхейм один? — спросила она.

— Конечно, госпожа, — ответил юноша.

— Никто из людей не вернулся оттуда живым, кроме Тьялви и Логи, сопровождавших Тора. Ты или очень храбр или очень легкомыслен.

— А какая разница? Если я умру в Йотунхейме, это будет такая же смерть, как в любом другом месте.

— А если уцелеешь? — Фанд казалась скорее печальной, чем испуганной. — А если уцелеешь, ты действительно привезешь обратно этот меч и будешь сражаться им… зная, что в конце концов он обратится против тебя?

Скафлок равнодушно кивнул.

— Я вижу, ты смотришь на смерть, как на друга, — прошептала она. — Странный друг для такого юного человека, как ты.

— Это самый верный друг в мире, — ответил он. — Смерть всегда рядом с тобой.

— Мне кажется, ты теряешь разум, Скафлок Воспитанник Альвов, и это печалит меня. Со времен Кухулина[18], — на мгновенье глаза ее затуманили слезы, — не было среди смертных подобного тебе. Меня беспокоит, когда я вижу, что веселый юноша становится угрюмым и замкнутым. Какой-то червь точит твое сердце, и боль заставляет искать смерти.

Скафлок ничего не ответил, лишь скрестил руки на груди и устремил взгляд куда-то вдаль.

— Но печаль тоже умирает, — продолжала Фанд. — Ты можешь перетерпеть ее. Я попробую защитить тебя своим искусством, Скафлок.

— Превосходно! — воскликнул он, не в силах больше выносить это. — Ты будешь чарами хранить мое тело, а она — молиться за мою душу!

Он резко повернулся в сторону кубков с вином. Фанд вздохнула.

— Ты поплывешь в угрюмой компании, — сказала она мужу.

Владыка морей пожал плечами.

— Пусть он изводит себя черными мыслями, мне это путешествие все равно нравится.

XXII

Три дня спустя Скафлок стоял на берегу моря, глядя, как один из лепрехунов вытягивает корабль Мананаана из грота, в котором тот был укрыт. Это была небольшая стройная лодка, она казалась слишком хрупкой для морских путешествий. Ее мачта были инкрустирована слоновой костью, а парус и снасти переплетены ярким шелком. На носу стояла прекрасная золотая статуя Фанд-танцовщицы.

Она одна проводила Скафлока и Мананаана. Остальные Туата Де Данаан попрощались раньше, и никого из них не было на берегу в это холодное туманное утро. Туман, как капли росы, поблескивал на волосах Фанд, а ее глаза казались темнее и блестели ярче, чем обычно.

— Пусть тебе повезет в путешествии, — сказала она Мананаану, — и возвращайся скорее к зеленым холмам Эрина[19] и золотым улицам Страны Молодости. Днем я буду смотреть на море, а ночью вслушиваться в волны, ожидая вестей о возвращении Мананаана.

Скафлок стоял в стороне. Он подумал, как могла бы проводить его Фреда, и мысленно сложил такие строки:

Несчастен тот
Кто отплывает ранним утром,
Не попрощавшись со своей любимой.
Водяная пыль
Холоднее, чем
Ее поцелуи.
Тяжело у меня на сердце,
Но как я могу забыть ее?

— Отплываем, — сказал Мананаан. Вместе со Скафлоком они сели в лодку и подняли сверкающий парус. Человек взялся за рулевое весло, а морской бог запел, аккомпанируя себе на арфе:

Старый, беспокойный ветер.
Зову тебя из глубин моря и неба.
Веди меня в поход,
Ответь мне свежим дуновением.
С родных холмов,
Над морскими волнами,
Дуй, ветер, дуй! Моя песня свяжет тебя.
Южный ветер, морской ветер.
Явись и подхвати мой корабль.

Пока он пел, поднялся сильный ветер, и корабль помчался по зеленым холодным волнам, брызгавшим соленой водяной пылью. Лодка Мананаана была так же быстра, как альвийские корабли, и вскоре странники не могли отличить серого берега Эрина от серых туч на краю света.

— Мне кажется, поиски Йотунхейма потребуют чего-то большего, чем просто плаванья на север, — прервал молчание Скафлок.

— Это правда, — ответил Мананаан. — Нужны будут и чары, а прежде всего — неустрашимые сердца и крепкие руки.

Он прищурился, всматриваясь вдаль. Ветер теребил волосы, окаймлявшее лицо молодого бога, величественное и вместе с тем веселое.