Восточная и Центральная Азия

Тем временем старуха, проведя своего осла дальше, остановилась на самом деле у других мангусовых людей. Назвалась мангусовой старшей сестрой и приказала хорошенько кормить и поить своего осла. В ту же ночь она прочистила ослу брюхо, рано утром поднялась и тронулась в путь к своему отцу, хану драконов. Прибыв туда, она стала давать ослу всевозможный благословенный корм. И до тех пор давала, пока он не превратился в смуглого щупленького ребенка. Потом принялась купать его в святых водах и кормить святыми яствами. И опять привела она его в подлинный облик Гесер–Богдо–Мергена, государя десяти стран света.

* * *

Исцеленный Гесер стал каждое утро вдвоем с Ачжу–Мерген ходить на охоту за зверем, чтобы испытывать и восстанавливать свои силы.

Однажды утром, на охоте, Ачжу–Мерген говорит Гесеру:

— За этим вот желтеющим перевалом попадется лысый светло-желтый марал. С подходящего расстояния бей его прямо в лысину на лбу, да, смотри, не промахнись!

Пока она так говорила, подбегает тот самый марал. С подходящего расстояния Гесер выстрелил ему прямо в лысину на лбу. И угодил так, что железный наконечник стрелы вышел у марала через зад. Со стрелой в теле марал бросился бежать и вскочил в ставку мангусовой старшей сестры. Гесер с Ачжу–Мерген гнались за ним пешком и уж совсем было настигли его у ворот ставки, как вдруг ворота захлопнулись. Тогда Ачжу–Мерген своей огромной, в шестьдесят и три гина, булатной секирой разбила ворота вдребезги, и они вошли. Войдя же, тотчас обернулись прекрасными юношами. Смотрят, а старуха, старшая сестра мангуса (это оказалась она), стоит дыбом на задних лапах, а из зада у нее выходит стрела, насквозь пронзившая ее через маковку. И говорит старуха юношам:

— То ли это стрела асуриев, то ли стрела драконовых ханов, то ли стрела тэнгрия? Но, увы! Может статься, это стрела Гесера. Как знать?

— Бабушка! — предлагает один. — Я готов вынуть из тебя стрелу. Но, если я выну, — согласишься ты стать моею женой?

— Хорошо, я согласна стать твоей женой, — отвечает та.

— Но поклянись!

Та поклялась, и юноша вынул стрелу. Но не успел он вынуть, как старуха тотчас же проглотила обоих: и Гесера и Ачжу–Мерген. Тогда говорят те:

— Разве же ты не давала клятвы? Как же ты посмела нас проглотить? Не выпустишь? Ну, так мы пролезем через твои почки и выйдем наружу сквозь твои подошвы.

— Ив самом деле! — решила старуха. И она отрыгнула их обратно.

Женился Гесер на мангусовой старшей сестре и тогда-то выступил на мангуса, в его ставку. Но вот, увидев приближавшегося Гесера, мангус обернулся волком и бросился наутек. Гесер тотчас погнался за ним, обернувшись слоном. Только стал настигать, как тот оборачивается тигром и бежит дальше. Гесер, обернувшись львом, продолжает его преследовать. И уж стал было настигать его Гесер, как мангус рассыпается множеством комаров… Пробует Гесер переловить мошкару посредством валов из золы, но, проползая там и сям, мошкара ушла в ставку мангусовой старшей сестры…

* * *

А мангус-то опять превратился, превратился опять в великого Хутухту-ламу, у которого было пять тысяч учеников— шабинаров. И живет себе… Разузнал Гесер, где находится этот лама. Разузнал и навел на него сонное видение. И в сонном видении ему было указано так:

— Завтра, рано поутру, явится к тебе шаби, умом глубокомудр и из себя необыкновенно красив; таков этот шаби. Если он придет, прими его с подобающей лаской. Это будет наилучший твой ученик.

Вот какой сон навел на ламу Гесер, и затем, поднявшись рано утром, он является к ламе в назначенное время. Лама сразу понял: вот оно, что предрек мне сон прошлой ночью!

И сделал его лама первым из пяти тысяч своих учеников.

На Гесерову землю лама заготовил всевозможные заклятия, которыми навлекались всякие беды: «Пусть не переводятся у них болезни, мор, черти-албины и черти-читкуры!» — говорилось в них. Эти заклятия он приказал произнести своему главному ученику. Но тот, вместо этого, призвал великое благословение на Гесерову землю, а на мангусову землю накликал так:

— Пусть там, у мангуса, всякие несчастья и дьявольские наваждения обложат голову ламы и никогда не прекращаются на всех его людях!

Один шабинец подслушал эти слова, пошел и передал ламе:

— Этот шабинец поступил против твоего приказа: благословения он направил туда, а проклятия-то — сюда!

Когда пришел первый его ученик, лама говорит ему:

— Давеча один шабинец сказывал про тебя, сказывал, будто бы ты произнес благословения на ту, тибетскую сторону, а на нас послал проклятия.

— Как бы не так! Конечно же я сотворил проклятия туда, а благословения — сюда, на своих.

— Стало быть, это он из зависти к тебе, из-за того, что ты над ними старший! — решает лама. — Пусть только он попробует и впредь наговаривать мне, я без обиняков прокляну его.

* * *

Тем временем Хутухту-лама стал говорит своему лучшему ученику:

— Собираюсь я строить себе келью для уединенных созерцаний: не сумел бы ты мне ее построить?

— Я, пожалуй, особенно горазд строить! — ответил тот.

— Вот и кстати, строй!