Восточная и Центральная Азия

Понравилось ей и вошло в привычку каждый день таскаться с любовником на рынок и напиваться там допьяна, а маленькие дети сделались для нее великой досадой. При одном только виде их она приходила в ярость и временами даже хваталась за нож, угрожая зарезать всех троих. Еду она готовила для любовника и себя, и бедным малышам оставалось только довольствоваться объедками. И спали они где попало, а чаще всего на дворе под открытым небом, где их одолевали комары и москиты. И они боязливо прятались по углам и вздыхали свободно только по утрам, когда злая их мать, разрядившись в пух и прах, удалялась с любовником пьянствовать на рынок.

Но однажды вор сказал своей любовнице:

— Мне надоело, что ты все время ходишь со мной и напиваешься до бесчувствия, так что мне стыдно появляться на рынке. Впредь сиди дома, занимайся хозяйством и детьми.

Вдова смолчала, но про себя подумала так: «Не иначе как он намерен избавиться от меня и приволокнуться на рынке за кем-нибудь другим. Мужчина он в соку, и какая-нибудь недостойная женщина непременно разлучит его со мной. Нет, одного его отпускать на рынок нельзя, а чтобы у него не было повода для попреков, надобно мне поскорее избавиться от моих дочерей».

А был месяц писак[60], и непрерывно шли дожди. И мать сказала своим дочерям:

— Когда жив был ваш отец, в эту пору он всегда водил Меня к озеру в лесу возле горы, и мы там сеяли рис. И жили мы там в шалаше, он, наверное, сохранился до сих пор. Завтра я отведу вас туда, вы посеете рис и останетесь там стеречь посев, чтобы его не склевали птицы.

На следующее утро злая мать отвела детей на берег озера в глухой лесной чащобе и сказала им:

— Посейте рис в этой запруде и сидите здесь, пока не пойдут ростки, а если вы вернетесь домой до этого времени, житья вам не будет.

И, сказав так, она ушла, оставив им ровно столько еды, сколько хватило бы один раз поесть одному человеку: три чашки риса, горсть кукурузных зерен, земляной орех, щепотку соли и каплю прахока[61]. «Либо их сегодня же сожрет тигр, — думала она, — либо они через несколько дней умрут от голода». Так она вернулась домой, а вечером ее любовник вернулся с воровского дела и спросил:

— А где же дети?

И она ответила, не моргнув глазом:

— Я послала их караулить рис, и они придут, когда поднимутся ростки.

Между тем девочки высадили рис и терпеливо сидели у запруды, отгоняя птиц, а когда наступила ночь, забрались в шалаш. Но спать им не пришлось, потому что рев слонов, волчий вой, бешеный лай диких собак привел их в ужас. Они прижимались друг к другу и тряслись как в лихорадке, а младшая девочка громко плакала, и старшие все время зажимали ей рот в страхе, что плач ее наведет на их шалаш какого-нибудь хищника. Но не спали и духи, обитавшие в этом лесу.

«Злая мать бросила этих детей на съедение волкам и тиграм, — сказали они, — надлежит нам выручить их этой ночью, а утром доложить обо всем великому Индре — царю богов».

Жутким воем и уханьем разогнали они всех хищников в округе, а когда наступило утро, полетели на северо-восток к богу Варуне[62], рассказали всю историю бедных детей и попросили его донести эту историю до Индры. Но Варуна ответил им так:

— Не стоит беспокоить великого Индру такими пустяками. Предопределено, что несчастные дети эти превратятся в птиц. Вам же надлежит охранить их от хищных зверей и уберечь от голода, для чего вы запустите в озеро в изобилии рыбу крымтонсай[63] и съедобных улиток.

Духи вернулись в свой лес, приступили к выполнению повеления Варуны. Но поначалу дело их пошло не так хорошо, как они задумали. Несчастные дети караулили рис три дня и три ночи. Еду, которую им оставила мать, они съели в первый же день, и младшая девочка все время плакала от голода. Старшие дети собирали съедобные растения и ростки сахарного тростника, но еда была очень скудная, и младшая продолжала плакать и проситься домой.

Тем временем озеро закишело рыбой крымтонсай, и сестры ловили ее голыми руками, но огонь, который мать оставила им, потух в первый же день, и детям пришлось есть сырую рыбу. Тогда плакать и проситься домой стала и средняя сестра, и, хотя старшая очень боялась ужасных наказаний, которыми грозилась их мать, ей все же пришлось уступить, и она повела сестер домой.

Мать, увидев их, пришла в бешенство. Не помня себя, она принялась ругаться, едва девочки переступили через порог:

— Явились все-таки, дрянные девчонки! Я–то надеялась, что вы давно уже издохли, а вы опять тут. Нет, я этого не потерплю. Я задушу вас прямо здесь, на месте.

Дети взмолились:

— Пожалей нас, мама, младшая все время плачет от голода. Три дня мы едим древесную листву, огонь наш потух. Если ты не хочешь видеть нас, мы уйдем, только дай нам немного риса и огонь…

И младшая добавила, по-детски коверкая слова:

— Сестлы поймали сай…

Разъяренной же матери послышалось вместо «сай» «заяц». И она взбеленилась еще пуще.

— Дрянные притворы, — завизжала она, — жалуются на голод, а сами поймали и съели целого зайца! Почему вы не принесли этого зайца сюда в подарок матери!