Восточная миссия

Возвращаясь домой, Андрей и Наталья поняли, что уже никогда не смогут жить друг без друга…

14

Спустя некоторое время возле дома Павелко остановился почтальон.

Толкнул незапертую дверь и крикнул:

– Есть кто живой?

На зов откликнулся Андрей Клименко. Он только что вернулся с «тихой охоты» (в лесу пошли «зеленицы» – любимые местные грибы, годящиеся как для жарки, так и для соленья) и стоял в сенях, собираясь снять сапоги.

– Да… Слушаю вас, дядя Сава.

– Вам письмо.

Андрей схватил пакет и сразу узнал знакомый почерк.

– Мамо! Мамо! – закричал, врываясь в гостиную в грязной обуви. – Братец нашелся!

Та взяла в руки конверт и прочитала по слогам:

– Главпочтампт. До востребования… С чего ты взял, что письмо от Леши?

– Так мы ж сидели за одной партой. Во время Ликбеза! Я его каракули ни с чьими не спутаю!

Тетка неспеша распечатала долгожданное послание:

– «Дорогие Анна Васильевна и Николай Степанович!» Живой наш мальчик. – Она пустила слезу и принялась целовать неровные буквы. – «Как вы живы-здоровы, как дети? Петя, Павлик, Марийка, Настя, Оксана, Леся, Гриша, Иван, Степан, Анрейчик…» Всех вспомнил. Никого не забыл!

– Подписи нет. Значит, он опасается за свою карьеру, – авторитетно вставил племянник. – Я что вам говорил? Лешка теперь большой начальник, красный командир!

Женщина осенила себя крестом:

– Точно… Спаси его, Господи!

15

22 июня 1941 года. 4 часа утра.

Сначала издалека донесся какой-то гул. Мощный. Размеренный. Тревожный.

Спустя несколько минут светлеющее небо над пограничной заставой, на которой служил Алексей Клименко, почернело от немецких самолетов.

Одновременно с той стороны реки стали бить вражеские пушки.

– Немцы форсируют Буг! – вскоре доложили дозорные.

– Застава в ружье! – грозно прозвучала в ночи чья-то команда.

Завязался бой. Тяжелый. Неравный.

Алексей Клименко метался по недавно вырытым окопам от одного фланга обороны к другому, подбадривал бойцов и передавал им четкие приказы командира, укрывшегося в дальнем блиндаже – ни проволочная, ни беспроволочная связь уже не работали.

То тут, то там путь ему преграждали тела молодых красивых парней, с которыми он еще вчера пил чай, водил задушевные беседы. Почти все оставшиеся в живых пограничники оказались ранеными. Тех, кого задело легко, оставались в строю.

Безрукие же, безногие, истекая кровью, молили о помощи. Но ждать ее было неоткуда.

16

Армаду летящих на восток самолетов не могли не заметить и в деревне, где жил Андрей Клименко.

У одних их появление вызвало самую настоящую панику, у других, среди которых оказались все члены семьи Павелко, восторг и радость.

– Все. Капут Советам! – перекрестившись, злорадно констатировал Николай Степанович.

– Допрыгались… Дотанцевались, – поддержал его племянник.

В тот миг он почему-то совсем не думал о своей избраннице, расставание с которой теперь стало неизбежным.

Встретились влюбленные только в обед – в библиотеке (об этом они условились еще вчера).

– Все, милый, я уезжаю, – грустно сообщила Наталия.

– Ку-ку-куда? – еле выдохнул Андрей.

– Не знаю. Может, в Киев, а может, в Харьков… Там будет видно.

– А я?

– Хочешь – собирайся, поедешь с нами.

– Нет. Мой дом – здесь!

– Тогда – прощай!

– Не пущу… Слышишь, я тебя никуда не пущу!

В это время скрипнула дверь, и в библиотеку вошел верный Иван Демидович.

– Ты готова, доча?

– Да.

– Давай быстрее, Елизавета Тихоновна ждут, – он развернулся и вышел, понимая, что влюбленные должны побыть немного наедине.

– Не пущу… – повторил Андрей, нежно прижимая суженую к своей груди.

– Прости. Но я должна ехать. Мама тяжело больна, она не переживет разлуки.

– Но ведь ты об этом никогда ничего не говорила!

– Забыл? Я дочь красного командира. Нам хныкать не полагается…

– Наталочка… Наталка… Не уезжай – молю!

– Эй, скоро вы там? – донесся снаружи сердитый мужской голос.

– Иду, дядя Ваня… Иду… Прощай, любимый!

– Постой. Я должен открыть тебе один секрет.

– Говори быстрее.

– Николай Степанович мне не отец – дядя. И я сам – не местный.

– Ну и что?

– Там где Советы – голод, репрессии. Останься, мы будем счастливы!

– Прощай!

17

Старший лейтенант Лопахин в блиндаже долго не усидел – подался на передовую и теперь лично руководил боем.

Несмотря на огромное превосходство в живой силе и технике, немцы не смогли продвинуться ни на шаг вперед. Однажды пограничники даже предприняли лихую контратаку. Однако никакой практической пользы из нее не извлекли. Только положили половину личного состава – и откатились назад на исходные позиции. Уже там, в окопе, шальная пуля неожиданно настигла командира заставы.

– Иди сюда, теса, – прохрипел он, харкая кровью. – Все… Хана мне… Отвоевался… Так что принимай командование, братец!

– Ну что ты, Леха, – попытался возразить Клименко, впервые обращаясь к командиру по имени. – Мы с тобой еще и до Берлина дойдем!

Лопахин не ответил ничего. Только закатил глаза и захрипел.

– Слушай мою команду! – заорал лейтенант, сжимая его быстро слабеющую руку. – Следующую группу подпускаем как можно ближе и лишь тогда открываем огонь из пулеметов. После чего отходим на вторую линию обороны. Ясно?