Восточная миссия

Ваврищук и Брюховец принялись рьяно выполнять приказ. Но местное население никак не хотело содействовать укреплению экономики Третьего рейха!

С заготовкой продуктов они более-менее справлялись, а вот с «живым товаром» неожиданно возникли сложности. И это после первых громких успехов первого года войны! Тогда безземельные крестьяне, привлеченные обещаниями повышения квалификации и престижной работы за хорошие деньги (реклама была размещена на многочисленных щитах, заполонивших оккупированные города и веси), сами осаждали территориальные управы, чтобы выехать за рубеж.

Но количество добровольцев быстро иссякло!

И полицаи принялись за остальных граждан. А среди тех, каждый первый если не родственник, то кум или друг!

Пришлось вызывать подмогу из соседних сел.

Потенциальных остарбайтеров вылавливали на полях и лугах, цепляли на шеи бирки с номерами и бросали в машины. Потом их никто не видел.

Чтобы избежать печальной участи, парни работоспособного возраста начали уходить в леса, девчата прятались по хуторам и погребам, а когда их все же находили – оказывали бешеное сопротивление: кусались, царапались, Однажды Юхиму чуть не выкололи глаза…

Но даже сбить людей в кучу – не означало успешно выполнить задачу. Ибо мобилизованные граждане все время намеревались сбежать. А когда не могли сделать это сами, им на помощь все чаще приходили украинские партизаны. Так вскоре стали называть себя те, кто не хотел безропотно подчиняться оккупантам. Никакой политики в их действиях поначалу не было. Повстанцы просто отбивали своих товарищей или невест, заворачивали обратно родительский скот. При этом сопровождавших обозы шуцманов они не трогали: заберут оружие, надают «подсрачников» – вот и вся «партизанка».

28

Украинскую милицию к тому времени уже разогнали. И Ваврищук с Брюховцом стали полновесными полициями. С формой и табельным оружием.

Однажды они в очередной раз решили проведать Павелко, тайно надеясь застать дома кого-то из «уклонистов» или, если снова не повезет, разжиться бутылкой самогона.

Двери открыл Клименко – они с дядей только что вернулись с поля.

– Ну, кто тут у вас старше четырнадцати? – за ученно процедил Юхим.

– Оксана двадцать седьмого, Иван двадцать пятого, – напомнил Ваврищук.

– Нет никого.

– А ты кто? – повышая голос, поинтересовался Брюховец.

– Андрей!

– И почему тебя нет в списках?

– Не знаю.

Сзади в дверях появилась грузная фигура дяди Коли.

– Какие люди? Добрый вечер, Василий, добрый вечер Юхим…

– Здоровеньки булы!

– Может, поужинаете с нами?

– Некогда нам…. Где твоя детвора? Степа, Ваня, Оксана?

– Степан – у деда в соседней деревне, девчата – в поле! Да вы зайдите в хату, али брезгуете?

– Нет, что ты? Зайдем, Вася?

– Чом бы й ни? Якщо жытнивка е…[90]

За щедрым столом полицаи подобрели:

– План у нас. А добровольно ехать в Германию никто не соглашается. Ты бы отдал нам, Николай Степанович, кого-нибудь из своих детей – мы бы и отцепились!

– А иначе уладить дело нельзя?

– Почему же? Можно… Только это будет стоить немного пеньонзов[91], – по-польски потребовал откупного хитрый Юхим.

– Так я дам – не волнуйтесь. И еще. Скажи старосте, чтобы вычеркнул их со списков. Вы, кажется, росли вместе.

– Договорились!

29

Покинув гостеприимный дом Павелко, разгоряченные самогоном полицаи решили наконец-то отреагировать на настойчивые просьбы националистически настроенных односельчан и нанести визит Березиным, которые, как и прежде, жили в бараке на околице села, реквизированном для потребностей офицерского состава Красной армии еще в 1939 году.

Наталки дома не было – она побежала за вечерним молоком для мамы. Елизавета Тихоновна лежала на кровати.

– Встать! – заорал Брюховец. – Ваша власть закончилась!

Предприняв невероятные усилия, женщина приподнялась.

– Я во власти никогда не была. Я – жена простого советского офицера.

Василию Ваврищуку твердость ее ответа почему-то не понравилась. Он размахнулся и со всей силы ударил прикладом своей винтовки по голове несчастной. Та ойкнула один раз – и замолкла.

30

Наталья, на свое счастье, с полицаями в тот день не повстречалась. Она увидела лишь их спины и сразу поняла, ощутила всей любящей душой – случилось нечто страшное, непоправимое.

Вихрем ворвавшись в дом, бросилась к кровати.

– Мама, мамочка…

Та только хрипела в ответ.

Наталья оббегала всех, кто мог бы ей помочь: фельд шеров, знахарок и даже повитух, но никто из них не спешил на выручку, опасаясь мести новой власти. Осталось уповать на Андрея.

Клименко поднял на ноги весь район, умудрился найти настоящего польского доктора, однако старый эскулап только развел руками – мол, жить ей осталось день-другой – не более!

31

Капитан Березин, насвистывая, брел извилистой лесной дорогой, наслаждаясь пьянящим сосновым ароматом. Еще пять, от силы шесть километров, и он окажется в деревне, вблизи которой до войны дислоцировалась его часть. Может быть, там удастся узнать что-либо о судьбе ушедших на восток жены и дочери?