Восточная война (СИ)

Севастьянов листал досье Кузьмина, напрочь ее игнорируя. Словно этой надменной особы, смотрящей на него с нескрываемым пренебрежением, и не было здесь. Наконец, он захлопнул досье и, широко улыбнувшись своей визави, произнес максимально елейным тоном:

— Ну что, кошка драная, жить хочешь?

— Вы держите меня за дуру? — повела бровью Изабелла.

— Нет. Я хочу предложить тебе жизнь.

— Спасибо, не надо.

— Но почему?

— На одной чаше весов быстрая казнь. Расстрел или повешение. В любом случае это не займет больше десяти минут. На другой чаше – долгая казнь через смерть в мучениях на исправительных работах. Долго я там не протяну, но лет пять страданий у меня будет точно. Неравнозначный выбор.

— Милочка, — подавшись вперед, произнес доверительным тоном Севастьянов, — быструю смерть еще нужно заслужить. Ты шпионила. Пыталась убить обер-офицера Российского Императорского флота и сотрудников полевой полиции. Подумай сама. Разве после всего сделанного ты ее заслуживаешь? О нет. Мы регулярно прорываем блокаду и отправляем корвет во Владивосток. Ничто не мешает и тебя туда загрузить, пустив по этапу.

— Вы обещали отдать мое тело Петру! Прилюдно!

— Я его не обманул. Он действительно сможет проститься с тобой, будет присутствовать при твоей казни и сможет забрать тело для погребения. Но только в том случае, если я приму решение о твоей казни. Однако, что мешает мне тебя отправить по этапу? В случае сомнений у меня есть все полномочия для этого. Император же наш, в милости своей, заменит повешение на исправительные работы. Лет на двадцать пять. И, учитывая вашу хрупкость мадам, они будут проходить не на севере, а на юге, где вы вполне протянете двадцать пять лет. Только представьте. Выходите вы, спустя четверть века на улицу, вся больная, изломанная, измученная, без зубов, с кучей болезней. А за душой у вас ни гроша, жить негде, идти не к кому, и от красоты былой не осталось и следа. Как вам такой вариант? Нравиться?

Изабелла промолчала, поджав губы и сверля полными ненависти глазами Севастьянова. Хотя сказать хотелось. Явно хотелось. И скорее всего матом.

— Молчишь, дрянь? — все тем же елейным голосом поинтересовался полковник. — Что, представила свою судьбу? Зря. Я – твоя добрая фея. Не похож? Ну и ладно. Главное, играть со мной в молчанку -- очень плохая идея.

— Что вы от меня хотите? — мрачно, сквозь зубы, процедила она.

— Самую малость. Чтобы вы, милочка, стали работать на нас.

— Но как?

— Ничего сложного. Вас освободят, и вы продолжите делать то, что делаете. Только деньги станет брать не только у них, но и у нас. То есть, жизнь ваша станет еще слаще и легче. Взамен же станете передавать той стороне те сведения, которые мы вам скажем.

— После событий в отеле это невозможно. Я дискредитирована.

— Отчего же? Ваш номер остался за вами. Администратор – наш человек, а больше никто не и видел, что вас забирала полевая полиция. В газетах же напишем, что вас и Петра пытались ограбить.

— Вы думаете, что японцы идиоты?

— Да, если вам не поверят, вас убьют. В этом нет сомнений. А если поверят, то вы будете жить. Хорошо жить. Петр хороший парень. Пока обер-мичман. Но он уже второй год учится, стараясь получить заочно высшее образование. Не скажу, что сильно далеко, но до капитана он точно дорастет. И, учитывая, его специальность, он постоянно будет крутиться возле технически сложных механизмов на секретных объектах. Вы ведь знаете, кто он?

— Командир акустического поста, — хмуро процедила Изабелла. — Но при чем тут Петр?

— Как при чем? Вы выйдете за него замуж. Нарожаете ему детей. И вообще станете образцовой супругой, стараясь общаться в кругу технических специалистов флота. Кое-что для затравки мы будем через вас стравливать, поднимая вашу ценность в глазах той стороны. Ведь эта война рано или поздно закончится, но шпионов никто в отставку не отправит. Они нужны всегда. И японцы, я уверен, перепродадут вас англичанам или кому-нибудь еще.

— Брак с Петром? Это невозможно, — покачала она.

— Почему?

— Он знает, кто я. Да и… мы ведь стреляли друг в друга, наговорили друг другу массу гадостей. Не знаю, как он, а я уж точно хотела его убить, и он это прекрасно видел. Также он знает, что я ненавижу Россию.

Севастьянов улыбнулся и нажал на кнопку электрического звонка. Несколькими секундами спустя вошел дежурный. А потом и приглашенный им Кузьмин.

— Присаживайтесь, Петр Ильич, — кивнул Севастьянов на свободный стул. — В ногах правды нет.

Тот кивнул. Вскользь глянул на выкрученную за спину раненную руку Изабеллы, скованную наручниками, поморщился. Его это явно беспокоило.

— Петр Ильич. Вы просили попрощаться с Изабеллой Юрьевной перед казнью. Я правильно вас понял?

— Да, — ответил Кузьмин, побледнев и подобравшись.

— Изабелла Юрьевна изъявила желание поступить на службу к Его Императорскому Величеству. Стать нашим агентом, если по-простому.

— Она!? — обалдел Кузьмин.

— А что вы удивляетесь? Очень милая и приятная женщина. Ну оступилась. С кем не бывает? Но есть нюанс. Если мы ее просто так отпустим, то ее убьют сами японцы. И чтобы все сложилось, нам нужна ваша помощь.