Восточная война [СИ]

"Если бушующую толпу нельзя остановить, то следует попытаться возглавить её", - говорилось  на страницах старинного трактата "Стратегикона". И солдаты коалиции дружно воспользовались этим советом, хотя никто из них не слышал о существовании этого творения военной мысли.

Русские воины долго преследовали бегущего противника, безжалостно рубя всех до кого, только могли достать их жаждущие крови штыки и сабли. Пленных не брали. Избиение неприятеля прекратилось далеко на противоположном берегу Али-бей-су. Только тогда, командиры стали останавливать своих солдат, не позволяя им ворваться в Стамбул на плечах бегущего противника. Таков был наказ графа Ардатова, и командиры строго придерживались его.

Очень неохотно подчинялись этому приказу разгоряченные боем русские солдаты, но дисциплина и усталость вскоре взяли своё. Медленно возвращались герои в свой стан, покрытые пылью и кровью, чтобы начать считать свои потери.

И вновь Стамбул в страхе затаил дыхание в ожидании того, как распорядятся его судьбой победители. В этот день, заходящее солнце, обильно раскрасило вечерние облака в густо пурпурный цвет и ни у кого из людей не было сомнения в причине этого явления.

А через два дня в Стамбул пришел пароход "Громоносец" с радостными известиями от государя императора, перенесшего свою походную ставку из Екатеринослава в Николаев. За блистательную победу на Босфоре, царь произвел Павла Степановича Нахимова в генерал-адмиралы и пожаловал ему высший орден российской империи Андрея Первозванного. Таким же орденом и княжеским титулом был отмечен  и Михаил Павлович Ардатов за заключение перемирия с турецким султаном, в столь необходимый для России момент.

Часть четвертая.

Глава I. Усмирение Стамбула.

         Сознание медленно возвращалось к Михаилу Павловичу, вместе с тупой болью пульсирующей  по всему телу. Особо нестерпимо болела голова. Словно какая-то зловредная птица, своим крепким клювом методично стучала по черепной коробке графа, не ведая к нему ни жалости, ни сострадания. Ардатов ещё не успел разомкнуть налитые свинцом веки, как над его ухом прогремел радостный мужской бас: – В себя приходят, ваше благородие!

  Звук голоса принес графу новую порцию невыносимых мучений, что заставило Ардатова болезненно поморщиться, и с огромным трудом раскрыть затекшие глаза.

  Первое что увидел чудным образом оживший Михаил Павлович, это было бородатое лицо ротного фельдшера склонившегося над ним, и озирающий графа со смешенным чувством тревоги и радости.

 - Слава богу!– откуда-то сбоку раздался облегченный голос майора Ширинского, и не прошло и секунды как, бесцеремонно оттеснив в сторону эскулапа, перед Ардатовым возник образ его адъютант.

- С победой вас, Михаил Павлович! Враг полностью разбит и позорно бежал с поля боя! Стамбул в панике! Ждут, что мы ворвемся в город с часу на час! Так нам греки донесли – торопливо выпалил Алексей, а затем  тихо добавил – Принимайте командование ваша светлость.

  От этих слов, у обрадовавшегося было графа, сразу похолодело на душе и противно заныло сердце.

- Где генерал Муравьев? – спросил граф, осторожно поворачивая голову из стороны в сторону.

- Убит! – коротко ответил Ширинский и от его слов сердце Ардатова заныло с удвоенной силой.

- Полковник Шварценберг?

- Ранен, но доктор говорит к утру преставиться.

- Полковники Розен, Трухин, Москалец? – стал перечислять Ардатов командиров русского десанта.

- Двое убиты, один ранен, тяжело. Михаил Павлович, из всех штаб-офицеров в строю остался только я и подполковник Львов. Все остальные либо ранены, либо убиты – уныло доложил своему командиру Ширинский.

- Плохо дело, Алексей Николаевич – подытожил Ардатов – а со мной что?

- Вот как раз с вами все в порядке Михаил Павлович. Фельдшер говорит у вас только две пулевых контузии. Одна в область сердца, другая в голову, а все остальное цело – адъютант на секунду замолчал, а затем смущенно добавил – вас в свалке сильно помяло.  

- Ладно, бывало и хуже – тяжко молвил Ардатов, с трудом поворачивая на жестком ложе, своё основательно истоптанное солдатскими сапогами тело, а затем приказал фельдшеру и Ширинскому – Помогите, как мне подняться, раз все нормально.

  Едва только заботливые руки товарищей приподняли графа, как боль с удвоенной силой стала раскалывать голову раненого, а к горлу мгновенно подкатил тугой ком, грозя в любой момент вывернуть наизнанку генеральские внутренности.

  С большим трудом Ардатов смог справиться с этим неприятным ощущением и едва только ему стало легче, сразу прибег к старому солдатскому средству.

- Водки! – властным голосом потребовал Ардатов и требовательно толкнул рукой фельдшера державшего его. Медик вначале заколебался но, столкнувшись с решительным взглядом генерала, нехотя принес требуемое «лекарство».