Восточная война [СИ]

  Было уже ближе к полудню когда, проигнорировав требование медика об отдыхе, граф отправился на флагманский корабль. Смотр и общение с солдатами сильно измотало Ардатова, и можно было с легким сердцем потребовать, чтобы моряки явились к нему в лагерь на доклад. Однако он сразу отмел этот вариант, предложенный Ширинским. Превознемогая ломоту в теле, страшную усталость и постоянное головокружение, он отправился на «Париж», дабы отдать последние почести Павлу Степановичу.  

  У адмирала на теле действительно не было ни единой раны или царапины. Только усталость и тревога серой маской застыли на челе Нахимова, и стереть эту печать было не под силу даже смерти. И глядя на застывшее лицо своего боевого товарища, граф невольно подумал, о возможной правоте эскулапа по поводу причины смерти знаменитого флотоводца.  

  «Да, скорее всего, действительно не выдержало сердце. А я его, не окрепшего, в море с собой позвал – горестно думал Ардатов, безжалостно добавляя новую гирю в чащу своих былых грехов и ошибок, но его второе я немедленно парировало этот упрек – но так нужно было для дела. Без Нахимова мы бы никогда не вывели бы эскадру в море, не захватили Босфор и не факт, что удержались бы на его берегах».  

  Наклонившись над телом моряка Ардатов поцеловав его в лоб, перекрестился, а затем намеренно громко и отчетливо сказал так, чтобы было слышно каждому стоящему на палубе: - Эх, всё же настигла тебя Павел Степанович коварная пуля супостата.

- Какая пуля ваше превосходительство? – удивленно пискнул корабельный врач, имевший точно такое же мнение о смерти адмирала, как и его сухопутный коллега. Однако у Ардатова уже был готов нужный ответ. Он только холодно мазнул эскулапа властным взглядом, и тот мгновенно сжался, став вдвое меньше ростом против обычного.

- Та самая вражеская пуля, что прежде тяжко ранила нашего дорогого Павла Степановича на Малаховом кургане и злодейски оборвала его жизнь, в саму важную для нас всех минуту! – Ардатов говорил твердо и хлестко, словно молотком впечатывал стальные гвозди в палубу «Парижа». - Или вы милейший действительно думаете, что у адмирала Нахимова в бою сердце могло сдать!? Вот так просто, взяло и отказало? Так что ли, получается?

  От этих слов Ардатова врача как ветром сдуло, а по матросским рядам застывших в скорбном карауле прошелся одобрительный гул. Да, именно от подлой французской пули и погиб их горячо любимый адмирал, не доживший всего каких-то несколько минут до своей самой громкой победы. Ах, как горестна и жестока судьба!

  Так, в мгновения ока среди матросов родилась легенда об «истинной причине» смерти Нахимова, которая зажила своей полнокровной полноправной жизнью. Да и как ей было не родиться, если она в мгновения ока стерла со светлого имени Павла Степановича такую неблагозвучную для военного человека причину смерти как больное сердце. И к тому же, прозвучавшей из уст боевого соратника Нахимова, стоявшего на палубе «Парижа», в простреленном мундире и с кровавой повязкой на голове. Такому человеку было невозможно не поверить.

- Что вы собираетесь делать с телом Павла Степановича? Похороните в море? – спросил Ардатов вице-адмирала Новосильского, принявшего командование эскадрой.

- Согласно воле покойного, он будет похоронен во Владимирском соборе Севастополя, рядом с адмиралами Лазаревым, Корниловым и Истоминым. Для этого, тело будет помещено в бочку с винным спиртом, где и будет находиться до прибытия эскадры в Севастополь – отчеканил Новосильский и граф поддержал это решение.

- Полностью с вами согласен, Федор Михайлович. Адмирал Нахимов достоин такой почести – произнес Ардатов, а затем добавил – и вот, что еще. Мир еще не подписан, и всякое может случиться. Одним словом, я не хотел бы, чтобы в случаи чего меня здесь хоронили. Надеюсь, вы меня понимаете?

- Понимаю Михаил Павлович. И сделаю все необходимое, если сам буду, жив – заверил Ардатова адмирал.

- Вот и прекрасно. Значит, жду вас к двум часам на совет – сказал граф и, приложив руку к козырьку, отдал последний воинский долг Нахимову.

  Однако начать военный совет в назначенный срок, Ардатову помешали незваные гости. Едва только подполковник Львов, исполняющий обязанности погибшего генерала Муравьева собрался приступить к докладу, как в палатку царского посланника вошел князь Ширинский и выразительно посмотрел графу в глаза.

- Что-то срочное, Алексей Николаевич? – быстро спросил Ардатов, хорошо понимая, что просто так Ширинский его не стал бы беспокоить.

- Да, ваше превосходительство. Только, что к нашим передовым постам, под белым флагом приблизилась турецкая делегация во главе с личным секретарем великого визиря. Они настойчиво просят принять их – доложил адъютант.

- Это, который личный секретарь визиря, Али Гази? Невысокий такой албанец, с горбатым носом?  – спросил граф.

- Так точно, ваше превосходительство. Невысокий албанец, с горбатым носом – подтвердил Ширинский.

- Самый противный и вредный для нас человек из всего ближайшего окружения визиря – констатировал Ардатов и на минуту задумался.