Восточней Востока

Сплетни международного класса: сопоставив многочисленные свидетельства, обыватель имеет полную возможность выработать абсолютно свое, независимое мнение по весьма актуальному вопросу современности, а именно — беременна ли Джекки Онасис, бывшая Жаклин Кеннеди, бывшая первая леди Америки. Бедной Жаклин вообще приходится худо: чего-то ей, видимо, никак не могут простить. Возможно, мир купли-продажи где-то глубоко внутри страдает неким комплексом неполноценности, ему нужны люди-идолы, люди-легенды как свидетельство того, что все-таки не всё в этом мире продается, что есть высшие ценности. Но беда идолу, если он оказывается поверженным, если он в чем-то нисходит до уровня своих поклонников. Тут вместо благодарности начинается злорадство. И печатаются уже статьи и целые книги, доказывающие, что она, Жаклин, «еще тогда» была вовсе не той, за кого себя выдавала, что и подтверждается в книге, написанной ее бывшей личной секретаршей Мэри Галлахер. Статья сопровождается фотографиями Жаклин и госпожи Галлахер — очень респектабельной худощавой леди с приятным лицом, на котором начертаны достоинство и исполнительность.

Сенсация из сенсаций: тридцатидвухлетний английский литератор Гордон Лэнгли Холл, переменивший пол с мужского на женский путем хирургической операции, позирует перед фотоаппаратом со своим мужем — негром-автомехаником. Газеты в смятении: следует ли принимать на веру заявление миссис Симмонс (так теперь называется бывший мистер Холл), что недавно она родила девочку. Медицинские авторитеты, в том числе и те, кто делал операцию, утверждают, что это «определенно невозможно», но миссис упрямо стоит на своем, отказываясь, правда, назвать больницу, в которой состоялись роды.

Благообразный, пышущий здоровьем джентльмен держит в зубах непомерно громадную сигару: первый гурман мира, знаменитый «охотник за бифштексами» посетил Японию и авторитетно высказывается о сравнительных достоинствах американских и японских бифштексов.

Вопль души с «модной» страницы: Париж до сих пор не дает ответа на вопрос о длине юбок в будущем сезоне!

Фотография: в жаркий летний полдень какой-то токиец забрался на железобетонную ферму моста (тридцать метров над уровнем реки и четырнадцать метров над уровнем мостовой) и упорно отказывался слезть оттуда, несмотря на уговоры прибывших пожарных. «Я болен и устал от этого мира», — отвечал он со своей вершины. «Я хотел покончить с собой, — заявил он позднее, — но на высоте мой пыл несколько охладился, и я решил подумать. Но спускаться обратно мне все равно не хотелось».

Это уже серьезно. Серьезно и грустно.

Любовь к прекрасному

Мне так и не удалось полюбоваться цветением знаменитой японской вишни — сакуры, наслаждаться которым — давняя национальная традиция. Крестьяне с натруженными руками и знатные путешественники специально останавливались в дороге, чтобы провести какое-то время в созерцании цветов сакуры.

Как вишни расцвели!
Они с коня согнали
И князя-гордеца! —

радовался древний поэт.

Увы, сезон цветения сакуры остался за границами моего «японского» полугодия.

Зато я имел возможность познакомиться с другим обычаем, менее известным за пределами Японии, но, пожалуй, в не меньшей степени свидетельствующим о том, сколь развито у японцев чувство прекрасного. Я имею в виду «момидзигари» — «кленовую охоту», если переводить буквально. Самую гуманную из всех возможных охот.

Подобно тому как весной любуются вишнями, осенью специально ездят любоваться многоцветием кленовой листвы. Ездят семьями, дружескими компаниями, туристскими группами. От перронов токийских вокзалов отходят специальные поезда «момидзигари». В местности Никко, недалеко от столицы, горы пылают медным и малиновым пламенем. Молодожены, проводящие медовый месяц (это только так говорится — месяц, вообще-то он длится два-три дня), бродят по берегам озер. Туристы фотографируются у теплых водопадов — дымных, шумных, инфернально припахивающих сероводородом. Падающие листья за несколько минут покрывают сплошным ковриком крышу остановившейся автомашины.

Ива — одно из любимых деревьев в Японии

Вдоволь наглядевшись на клены, «охотники» направляются созерцать творения рук человеческих: старинные храмы. В одном из них предметом паломничества служит статуя буддийского святого, вырезанная некогда из живого дерева — корни его и поныне глубоко в земле. В другом — зал «поющего дракона»: если, остановившись в строго определенной точке, хлопнуть в ладоши, раздается причудливое многократное эхо; если вы хотите, можете поверить, что это «поет» дракон, изображенный на потолке. Знамениты «Ворота Целого дня» — говорят, для того чтобы рассмотреть в деталях всю резьбу, которой украсили их мастера, нужно провести здесь целый день, не менее.