Восточней Востока

В пыльном скверике — пальмы. Не те, правда, стройные красавицы, с гладкими и серыми «бетонными» стволами, которые радуют глаз где-нибудь на Кубе, а приземистые, на короткой и кривоватой волосатой ноге. И другие, у которых вместо ствола как бы ананас.

Невысокое дерево, у вершины — гроздь удлиненных, похожих на гирьки, плодов. «Папайя», — пояснил на бегу мальчишка-школьник.

А у девушек часто — косы, которых почти не встретишь на японском «материке»…

Не совсем обычная Япония. И все же — настоящая Япония. Островные патриоты готовы даже утверждать, что самая настоящая из настоящих, потому что здесь, на Амами Осима, как и на Окинаве, сохраняются доныне элементы древней, исконной национальной культуры, здесь поются песни и исполняются танцы, давно забытые на больших островах, а в местных диалектах живут слова, восходящие к древней эпохе Хэйан.

Все это рассказывал мне господин Ояма, сотрудник муниципалитета, историк-энтузиаст, оставивший ради родного острова работу в столице. В прошлом году он издал в Кагосиме (о, за свой счет, разумеется, как же иначе!) первый том истории острова, сейчас занят подготовкой второго.

Амами Осима, кладбище. Католические кресты мирно соседствуют с буддийскими и «языческими» — синтоистскими — надгробиями

Присмотритесь к планировке наших деревень, говорил Ояма. Вы увидите много типичных элементов. Например, обязательно существует прямая дорога, соединяющая берег моря со «священным» лесом на горе. И не случайную точку на берегу, а ту, против которой, по верованиям древних, находилась «нериа» — обиталище морской богини, главной фигуры здешнего пантеона. Как раз на половине «дороги богов» — площадь для празднеств. Ежегодно, в феврале, морская богиня выходила из пучины, отправлялась на гору, совещалась там с другими богами, а затем приходила на площадь, где в честь ее устраивались пение и танцы. Богиня оставалась жить с людьми на целых три месяца, для чего ей приходилось воплотиться в одну из местных женщин. Женщина, шаманка, со своей стороны, готовилась к перевоплощению — очищалась в течение недели, питаясь водой и сырым рисом. Бога пашни у островитян не было, они верили, что все существенное, даже «душа риса», даже огонь приходит к ним из моря. В рыбацких деревнях и поныне можно слышать старинные песни, стихи, в которых сохранились следы этих древних верований, лишь позднее, в измененном виде включенных в одну из господствующих религий — синтоизм.

А вот другая общеяпонская религия — буддизм — не получила на острове развития. До 1868 года — до «революции Мэйдзи», с которой начинается новая история Японии, — здесь существовал всего один буддийский храм — для аристократов-самураев. Учение Будды пришло сюда как религия господ и потому встретило глухое, но упорное сопротивление. Островитяне прятали в своих жилищах древние языческие алтари. Так всегда: за кулисами «войны богов» — человеческая борьба, социальные страсти времени.

Взаимоизнуряющая схватка неожиданно подготовила благую почву для христианства, которое появилось здесь — уже в начале эры Мэйдзи — в своем протестантском варианте и утвердилось как религия угнетенных масс, но ненадолго. В один прекрасный день распространился слух (кто его распустил, осталось невыясненным), что второе пришествие Христа состоится чуть ли не завтра. Новообращенные с тем легковерием и наивностью, которые обычно свойственны этой категории людей, роздали беднякам свое имущество и стали ждать, когда же для них отверзнутся райские врата. Но Христос не пришел, а жизнь продолжалась. И протестанты сошли на нет.

Вскоре явились католики. Их миссионеры были дальновиднее и не расстравляли души своей паствы безответственными посулами. В результате и сейчас одно из самых приметных зданий в Надзе — новенький католический собор, процент христиан на острове больше, чем где-либо в Японии, а на городском кладбище кресты мирно соседствуют с буддийскими надгробьями подчас в пределах одной и той же семейной оградки. И к подножию креста ставят такие же фарфоровые чашечки с водой для душ предков, как на любую соседнюю могилу.

В кабинете у Оямы — старинные деревянные жернова. Еще в семнадцатом веке этой «техникой», завезенной с Окинавы, пользовались для перемалывания тростниковой массы на сахарных плантациях. Амами Осима и поныне единственное в Японии (не считая Окинавы) место, где выращивается сахарный тростник. Однако жизнь на острове — отнюдь не сахар.

Что же такое сегодняшний Амами Осима?