Восточное наследство

— Ты все же зайди. Там твоя зазноба цветы поливает. Чуешь свою пользу? Поднимись — помилуетесь, голубки. Я Любе только что ключи отдал. А мне пора внучку из сада забирать. Молодые рожают, а нам отдуваться…

Михеев, не дожидаясь лифта, вбежал на третий этаж и позвонил. Он знал, что перед дверью Кроткина работает видеокамера и Люба сейчас увидит его на экране. Прошла минута, никто не открывал. Затем дверь тихо распахнулась, Михеев вошел. К ванне вели мокрые следы. Шум душа объяснял отсутствие Любы и задержку с дверью. Михеев бросил в холле кейс на маленький столик, снял ботинки и прошел в гостиную. Люба обняла его сзади.

Михеев боковым зрением отметил копну огненных волос и почувствовал прохладу влажного тела. Он обернулся и прижал к себе девушку.

Фоня сразу забыл все свои тревоги, забыл тяжелое тягостное чувство вины, забыл Стаховского с его обворожительной улыбкой, забыл фунты в кейсе, фонд, Севу. Продолжая целовать Фоню, Люба принялась медленно его раздевать. Она уложила его на диван мягкой светлой лайки, и Михеев уплыл. Он гладил золотистое тело девушки, ее упругую маленькую грудь, узкий перехват талии, плоский девичий живот… Рука опустилась ниже, и вдруг он почувствовал вместо мягкого шелковистого пушка между ног легкий укол бритой щетинки. И в этот момент перед глазами блеснуло. Боли не почувствовал. Короткий щелчок под лопаткой, и стало не хватать воздуха. Фоня попытался вздохнуть и, вскрикнув, стал медленно сползать со светлой кожи дивана.

Когда Савелий Лукич, забрав внучку, вернулся на свой пост, он обнаружил ключи от квартиры Кроткиных на своем столике.

«Не дождались, голубки», — подумал лифтер и хитровато улыбнулся. Через полчаса его сменила Зина. Инженерша подрабатывала дежурствами. В институте, где Зина занималась фотосинтезом, зарплату год не платили.

12

Петрович проснулся, как всегда, в шесть часов утра. Ранний майский рассвет уже пробил лучом спальню и дрожал яркой полоской на подушке. Еще не открывая глаз, Петрович ощутил приятное предвкушение дня. День сулил Петровичу праздничное волнение. Отчаянный болельщик смолоду, он за полвека не изменил своей команде. В те годы любимая команда именовалась ЦДКА, поскольку армия звалась Красной. Затем армия переименовалась в Советскую, и команда сменила аббревиатуру.

Теперь Советского Союза нет, но любимая команда продолжает именоваться ЦСКА.

Хотя, по мнению Петровича, таких игроков, как Месхи, Хомич, Бобров, Никаноров, теперь в русском футболе нет и никогда больше не будет, свою команду старый болельщик продолжал поддерживать. Когда позволяло время, он отправлялся на стадион. А чаще посылал импульсы поддержки через экран своего «Рубина». Сегодня полуфинал. Петрович решил глядеть матч дома. Лидия Ивановна на даче. Она оставила мужу список необходимых покупок и ждет его только к вечеру. Жена никогда не разделяла футбольного пристрастия Петровича, и ее отсутствие было болельщику на руку.

Приятно совместить просмотр матча с кружкой «Жигулевского» пива. Еще лучше, когда рядом с тобой болеет квалифицированный, понимающий тонкости единомышленник. Но теперь рядом такого нет. Колю Сивушкина на шестьдесят восьмом году жизни в марте отвезли на Востряковское кладбище. Петрович осиротел. С армейским другом можно было поделиться не только мнением о футбольной игре.

Застенчивый Сивушкин — добрый и ласковый человек — всегда сердцем понимал заботы и тревоги друга. Петрович вспомнил о Коле, вздохнул и спустил ноги с постели. Нащупал шлепанцы, еще немного посидел и пошел умываться.

Обстоятельно намылив щеки, Петрович вынул из кожаного футляра опасное лезвие бельгийской стали, сохраненное с последних месяцев германской войны, аккуратно снял со щеки плотную пену, поболтал лезвием в стакане, сбив кипятком налипшее мыло с остатками щетины, добрил вторую щеку, ополоснул лицо холодной водой и побрызгался «Тройным» одеколоном. Закончив процедуру, вытерся полотенцем и взглянул в зеркало. Еще жив курилка! Старого солдата пули не брали, и время взять не может. Даже плеши нет. Годы выдают седина и морщины.

Петрович медленно побрел на кухню. Завтракать в одиночестве старый вояка не любил.

Не хватало ворчания жены, ее методичного распорядка от каши к чаю с бутербродом или яйцом. Петрович включил газ, наполнил водой чайник и задумался. Тишина в доме удручала.

Отсутствие Путьки отменяло утреннюю собачью прогулку с веселой беготней соседских собак, лишало возможности утреннего обмена домовыми и государственными новостями с местными собачниками. Путька на даче. Петрович представил себе, как маленький белый комок с черным носом и блестящими пуговицами глаз носится с лаем вдоль забора, провожая редкие дачные машины, и улыбнулся. Путьке там хорошо. За зиму насидится в квартире.