Восточнославянская этнография

На обрядовом употреблении хлебных зерен можно видеть, как постепенно изменяется религиозномифический обряд, как крепко он держится за старину, как дробится и мельчает, как, принимая новую форму, выделяет и обособляет свои древние черты — точно бездушный обряд сознательно опасается, чтобы ученый исследователь не стал когда-либо перед ним в тупик и не понял его тысячелетней службы среди народов. У древних индусов невесту окропляли водой, причем жрец произносил молитвы (263, с. 299, 330). У древних греков девушки перед свадьбой купались в священных источниках (257, 2, с. 493).

Омовение ног возникло из омовения всего тела или обливания. Обрядовое окропление или обливание молодых водой встречается в некоторых местах Великой, Малой и Белой России (51, № 30; 129, 222; 40, 2, 254); встречается также у познанских поляков (239, 2, 202). Но вот значение обряда затемняется, и древняя его чистота нарушается. В воду начинают всыпать хлебные зерна. В некоторых местах молодых обливают водой, в которую брошен овес (33, с. 106; 66, с. 361; 187, 2, с. 33); таким образом, в одном обрядовом акте соединяется обливание и обсыпание. Обливание, наконец, выходит из употребления, и остается одно обсыпание. Местами, например в Малороссии, память об обливании удерживается тем, что при обсыпании молодых мать жениха объезжает верхом на граблях вокруг ведра с водой и воду льют на грабли — не на жениха. Самой характерной архаической чертой представляется, что осыпающая зерном имеет на себе шубу, вывороченную наизнанку. Осыпание в вывороченной шерстью вверх шубе указывает на тучу, изливающую дождь. В обряде мех и зерно так же близко стоят друг к другу, как в природе туча и дождь.

В самом языке сравнение сыпания и литья весьма обыкновенно, равно как обыкновенным явлением представляется переход одного понятия в другое в силу того, что зерна так же мелки, как капли дождя. <…>

В настоящее время, осыпая молодых хлебными зернами, хмелем или орехами, имеют в виду сделать их: 1) богатыми, здоровыми и веселыми (204, 4, с. 358); 2) предохранить от порчи (172, № 15); 3) сделать их способными к деторождению, «чтобы они плодились, как пшеница», по болгарскому выражению (28, с. 15). В Чехии и Силезии распространено поверье, что у молодой замужней женщины будет столько детей, сколько упадет на нее хлебных зерен во время свадебного осыпания (266, с. 351). У евреев старики, осыпая молодых хмелем и овсом, говорят: «Да умножитесь тысячами и мириадами» (17, с. 25, 15). Ранее факты эти были приведены мною в сочинении «О свадебных обрядах». В Малороссии, где почти каждое обрядовое действие сопровождается пояснительной песней, — обстоятельство, составляющее характерную особенность малорусского быта, — при обсыпании молодых зерном поют:

Ой еш, мати, овес,
Та на наш рид увесь;
Щоб наш овес рясен був,
Шоб Иванив рид красен був,

Или:

Роди, Боже, жито
На новее лито
Густее, колосистее,
На стебло стеблистее,
Шоб наши диты мали
И стоячи жали[12]

(204, 4, с. 415).

В связи с обрядовым употреблением хлебных зерен стоит обрядовое употребление каши. И по времени употребления, и по внутреннему своему значению эти явления почти тождественные, и весьма возможно, что они впервые возникли одновременно или почти одновременно, до употребления печеного хлеба. Каша могла явиться в дополнение к хлебным зернам, притом в обрядах древнейшего происхождения, как древнейшее хлебное кушанье. Само слово каша означает кушанье, приготовленное из растертого зерна; санскрит каш — тереть. Первоначально каша — жидкая похлебка из муки; впоследствии с распространением гречихи слово «каша» стало означать преимущественно гречневую кашу. Само слово «каша» в древнем его значении, по-видимому, праславянское <…> Обрядовое употребление каши составляет явление общеславянское — более того, арийское. Кашу приносили в жертву богам земледелия и скотоводства. У индусов ведического времени жертвоприношение каши встречалось в чистом виде; ячменной кашей кормили скотьего бога Пушана[13], почему он и носит название «кашеед» (karamhad). Римляне, по словам Плиния, в день рождения ребенка приготовляли кашу <…>. Древние германцы в праздник Перахты (Берхта, Гольда) приготовляли и ели кашу (230, с. 251).