Восточнославянская этнография

В научном смысле следует строго отличать русскую свадьбу, как она проявляется в средних и западных губерниях, от русской свадьбы в губерниях северных и северо-восточных. Между ними весьма мало общего. Среднерусская и западнорусская свадьба представляет очень много сходного со свадьбой малорусов, болгар и сербов, в особенности со свадьбой малорусов, так что, естественно, возникает мысль о происхождении малорусской и средневеликорусской свадьбы из одного и того же древнерусского, чисто славянского источника. Не подлежит, однако, сомнению, что на белорусскую свадьбу оказала влияние свадьба малорусская, и многие белорусские свадебные песни представляют лишь более или менее удачный перефраз малорусских свадебных песен. На среднерусской и белорусской свадьбах обрядовое употребление хлеба почти так же обычно, как на свадьбе малорусской, причем самый обрядовый свадебный хлеб называется большею частью одинаково. В Средней и Западной России встречаются также песни о свадебном хлебе.

Россия Северная и Северо-Восточная относительно свадебного ритуала представляет нечто весьма своеобразное и исключительное в славянском мире. В Архангельской, Вологодской, Пермской, Вятской губерниях свадьба совершается так, как не совершается в остальном славянстве: и песни, и обряды особенные, своеобразные. <…>

В южнославянских свадьбах — болгарской и сербской — много песен и обрядов хлебных; только между первыми и последними нет той внутренней органической связи, какая находится между малорусскими хлебными песнями и обрядами, и они не так архаичны, как последние, насколько можно судить по имевшимся у нас под руками этнографическим статьям Чолакова, Верковича, Качановского, Княжеского и Караджича.

Западнославянские — чешская и польская — свадьбы растеряли много древних черт и даже потеряли обрядовый хлеб. Польская свадьба состоит собственно из двух-трех более или менее роскошных угощений родственников и знакомых, причем в застольных песнях хлеб упоминается только как вкусное кушанье.

Нет возможности собрать и изложить все частные проявления обрядового хлеба на свадьбах по причине их многочисленности и разнообразия. Практический научный интерес требует не столько полноты в перечислении фактов, сколько основательности в их выборе, группировке и объяснении. Материалу накоплены горы, и в новом этнографическом и народно-поэтическом сырье не ощущается надобности. Нужно разобраться в том, что собрано. Чувствуется большой недостаток в научной разработке сырого этнографического и народно-песенного материала, недостаток критической оценки новых фактов.

Впервые свадебный коровай упоминается в записи 1526 г. о бракосочетании великого князя Василия Ивановича с Еленой Глинской. По случаю этого бракосочетания было приготовлено два больших коровая, которые сверху были украшены большими серебряными пенязями, позолоченными с одной стороны. Кроме того, о коровае говорится с большими или меньшими подробностями в царских свадебных записях 1626 г. и 1648 г. (160, 3, дополн. с. 25, 28, 30, 104, 122 и др.). У Олеария есть указание на великорусский свадебный «krabeinike» (138, с. 60). Корб сообщает, что отец жениха во время венчания вручал коровай священнику, который поспешно передавал его в руки отца невесты (141, IV, с. 95), обряд, сколько нам известно, ныне не встречающийся. В настоящее время обрядовое употребление коровая встречается во всей Малороссии, в Белоруссии, в Средней России (губернии Курская, Орловская, Тульская и др.), в Руси Галицкой и Угорской. В Северной и СевероВосточной России вместо коровая встречается свадебный хлеб с другим названием и в особой форме обрядового употребления. Так, в Архангельской губ. большой, продолговатый хлеб, употребляемый на свадьбах, называется челпан. В некоторых местах Северной России свадебный хлеб называется банником; это ржаной хлеб, завязанный вместе с солонкой и ложкой в скатерть. В Саратовской губ. курник — круглый пирог, начиненный курицей; в Пермской губ. пирог рыбный или блины — во время обручения; в Саратовской губ. люкшин-пряка — большой, во всю печь пирог, который пекут в доме жениха для подруг невесты (62, № 14, с. 87; 60, с. 12–13; 187, 2, с. 318, 322; 151, с. 26). Различные наименования свадебного хлеба в Северной и Восточной России, различие в форме и в употреблении — все это в совокупности указывает, что чистота древнеславянского коровая здесь нарушена; основные, древние мотивы его употребления забыты и заменены новыми, чисто житейскими северорусского склада. Такие наименования коровая, как челпан и люкшин-пряка, вытеснившие древнеславянское слово коровай, или кравай, указывают на восточное, финское или тюркское влияние.

В торжественном обрядовом коровае заслуживает внимания его приготовление и его употребление, что в наиболее архаичных свадьбах одно от другого отделяется, причем приготовление сопровождается одними обрядами и песнями, а употребление — другими, своеобразными обрядами и песнями.