Восточные сюжеты

Днем Пятнашка спал на недавно скошенной траве в тени раскидистой чинары. Ранним утром или под вечер выходил прогуляться на широкий, просторный, утоптанный двор. Мараленок любил слушать и знакомиться со звуками. Лишь два голоса он узнавал сразу же: бас, от которого тогда в лесу холодело в ужасе сердце, и нежный голосок Лейлы. Этих двух он не боялся. Да и вообще Пятнашка привык к человеку. Он уже не убегал и не прятался при малейшем звуке. Иногда он подходил совсем близко. Руки, гладившие его шелковистую шкурку, будили в нем далекие воспоминания.

Двор был огорожен высоким частоколом. Сквозь деревянные стрелы, за которые нельзя было пройти, была видна улица. Поднимая голову, мараленок не доставал до острых концов прутьев.

Пятнашку перестали поить молоком. Ведь он уже вырос, не пристало ему тянуть из соски. Молоко заменили нежная трава и ячмень. Очень нравился мараленку мох, густо покрывавший кору старого дуба. Часто Пятнашка хватал губами, срывал и грыз еще зеленые вкусные желуди. Пальцы, пахнущие молоком, иногда протягивали ему гриб. Мараленок сначала срезал зубами широкую шляпку, потом подбирал губами с ладони толстую крепкую ножку и с хрустом съедал ее. По углам двора не осталось лишайников, травы и цветов — все срезалось его острыми зубами.

Когда мараленок встречал серого коня, привезшего его сюда в переметном хурджине, он чувствовал, как вырос, и сердце его наполнялось гордостью. Он уже был почти вровень с конем. Мараленок подошел к забору. Поднял голову, выглянул за забор, потом не спеша совсем близко подошел к отдыхавшему после долгой дороги коню. Уши коня висели, глаза были полузакрыты.

Пятнашка почувствовал неодолимое желание взобраться на гору, обойти лес. Он нетерпеливо переступил сильными ногами. Услышав издалека голос Лейлы, мараленок встрепенулся, в два прыжка достиг забора и, с неожиданной ловкостью перепрыгнув через него, легко побежал к девушке.

У марала вошло в привычку перепрыгивать через забор. Пройдя улицу, он шел к опушке леса, отдыхал в густом орешнике, вдоволь наедался диких ягод — лесной малины и ежевики.

Иногда можно было видеть его шагающим к городу. Марал останавливался у фруктовых деревьев, росших по обеим сторонам улицы, тянулся к близким веткам и срывал сочные груши. Челюсти не знали усталости.

Когда маралу хотелось пить, он подходил к фонтанчикам, установленным на улицах для людей, и, как человек, подставлял губы навстречу прохладной струйке.

Пятнашку никто не гнал, не обижал, не ругал. Жители городка привыкли к его неожиданным появлениям. И марал ничего странного не видел в человеческой доброте. Это было естественно, как солнце и ежевика. Марал захаживал и на колхозный рынок. Руки, пахнущие землей и травой, протягивали ему яблоки, мозолистые ладони раскрывались перед его носом, полные крупных красных ягод кизила.

Однажды даже позвонили из дирекции консервного завода, расположенного далеко на окраине городка. Привлеченный густым фруктовым духом, он забрел на завод. Лейла приехала за Пятнашкой и увезла его.

Лобные шишки марала росли. Чесалась голова. Пятнашка терся головой о забор, о ствол старого дуба, но зуд не проходил. Когда Лейла мяла и ласкала мягкие рожки, Пятнашка чувствовал, казалось, облегчение. Марал гордо поднимал красивую голову с парой неокрепших рогов, переступал тонкими мускулистыми ногами, проходил по улицам как принц. Он подолгу глядел в сторону темного леса. Зеленая гора манила, звала его.

Однажды…

У ворот стояло огромное черное животное, от которого шел едкий неприятный запах. Глазищи животного были величиной с голову Пятнашки. Вместо ног — толстые круги. Марал встречал таких животных на улицах городка. Они убегали, рыча и поднимая пыль. Ничего плохого он не видел от них, поэтому и теперь Пятнашка смело подошел к животному, не подававшему никаких признаков жизни.

Здесь были и Пири, нашедший мараленка, и Лейла, вырастившая и выходившая его, и много-много других людей. Все пришли проводить марала. Путь предстоял долгий — через горы, леса, реки, села и ущелья — в край голубых озер, где теперь предстояло жить Пятнашке, чтобы дать жизнь таким же, как он, пятнистым маралам. К открытому кузову машины приставили широкие доски. Лейла поднялась наверх и поманила Пятнашку кусочком сахара. Поцеловала бархатную холку. В пути машина подбрасывала лежавшего на соломенной подстилке марала. Он вспоминал ребра коня и хурджин. В лесу, украшенном голубыми озерами, похожими на кусочки неба, окрепли мягкие рога марала. Он терся головой о стволы деревьев, о валуны, обросшие мхом, тонкая кожица слезала, обнажая белые костяные зубья. Марал готовился к священному отцовству.

Запах человека блуждал по лесу, дошел до марала. Сердце его забилось. Будто ласковые руки погладили пятнистую шкурку. Родные голоса зазвенели в мягких ушах. Будто Лейла позвала: «Пятнашка».

Остроконечные белые ветвистые рога поплыли над кустами. Марал пошел навстречу знакомому запаху. Он думал — это человек. В душе — гордость, в глазах — радость. Марал подошел очень близко. Он думал — это человек.

Раздался выстрел.