Восточные страсти

— Увы, мне не дано угнаться за сыном. Если бы я и постарался, то жена и доктор задали бы мне крепкую взбучку. Так что я еще пойду к себе в кабинет, посижу просто так за чашечкой кофе. Не хочешь составить мне компанию, Элизабет?

Его племянница была немало удивлена, но с готовностью согласилась. Она не могла припомнить, когда в последний раз дядя Джеримайя говорил с ней с глазу на глаз. Войдя в его заставленную книгами берлогу, она опустилась в глубокое, мягкое кресло напротив хозяина.

— Мы давеча поболтали с женой о тебе, — сказал он, — о тебе — и о твоих чувствах. Я, признаться, был немного удивлен, хотя, сдается мне, родители твои, да и Чарльз с Руфью, знали об этом немного раньше.

Ее вдруг обуял настоящий страх. Она обмерла при мысли о том, что мисси Сара ее выдала.

Он заметил ее выражение и мягко ей улыбнулся.

— Нечего бояться! — сказал он. — Рейкхеллы — большие мастера по части хранения сердечных тайн. Уж, конечно, я не подведу тебя и не выдам раньше времени наших секретов.

— Благодарю вас, — сказала она, чуть опуская голову.

Он спросил разрешения закурить и, быстро получив его, тщательно раскуривал длинную, черную сигару, доставленную из Вест-Индии.

— Джонатан — мой единственный сын, — сказал он, — и потому я за него все время беспокоюсь, может быть, чуть больше, чем следует. Только не пойми меня превратно. Никто так не предан своему долгу, как он. В сущности, он ему слишком предан, и времени заняться собой у него не остается. Он превосходный отец, и я убежден, что Джулиан будет воспитан в духе семейных традиций и займет место своего отца, когда придет время.

— Надеюсь, не только он, но и Джейд, — вставила Элизабет.

Джеримайя усмехнулся и поднял бровь.

— Знаешь, ты мне сейчас напомнила свою мать, — сказал он. — Ну ладно, я готов смириться с тем, что женщины нынче в нашей семье на особом положении, и это как раз подводит меня к тому, что я собираюсь сказать. Дело в том, что я сам — Рейкхелл до мозга костей, и мой сын в этом от меня ничем не отличается. Проще говоря, для нас на первом месте всегда будет стоять наше дело. Так заведено у нас в семье, и я здесь ничего изменить не могу. Но я хочу, чтобы ты знала, что, по моему убеждению, ты одна можешь составить его счастье. Не могу представить себе женщину, которая могла бы стать ему лучшей женой, чем ты. А ведь кроме того, ты — крупная держательница акций компании и уже имеешь представление о том, чем мы занимаемся.

Невероятным усилием воли Элизабет удержалась и не прыснула со смеху. Только Рейкхелл или Бойнтон могли рассматривать достоинства невесты с точки зрения ее осведомленности в вопросах судостроения! Увы, в этом вопросе дядя Джеримайя ничем не отличался от папы и Чарльза. Но точно так же смотрел на мир и Джонатан.

— Я, правда, не уверен в том, что Джонни захочет поговорить со мной о тебе, — продолжал Джеримайя. — Честно говоря, я и не жду от него этого. Он слишком большой мальчик, чтобы обсуждать сердечные дела со своим папой. Но все же у меня есть кое-какие возможности повлиять на него, и заверяю тебя, что я ими воспользуюсь. Разумеется, под руководством мисси Сары, потому что без нее я на это никогда не решусь.

Ошеломленная и счастливая Элизабет, заикаясь, изливала на него поток благодарностей. Итак, не только мачеха Джонатана приняла ее сторону — его отец тоже предлагал ей помощь, и это окрыляло ее до головокружения. Ну что ж, пусть теперь мама и Руфь попробуют еще раз заговорить о том, что она витает в облаках.

На следующий день после семейного пикника Джонатан и Чарльз вышли из дому, как всегда, рано утром. По пути на верфь их поджидал Хомер Эллисон. По обыкновению быстро миновав небольшой участок пути вдоль пирса, они оказались у ворот верфи чуть раньше ее открытия.

— Если, парни, у вас этим утром нашлась бы лишняя минутка, вам бы очень не мешало заглянуть ко мне в кабинет, — произнес Джонатан с легкой улыбкой. — Могу заранее пообещать, — вы не будете в претензии, что даром потеряли время.

Чарльз и Хомер, догадавшись по его тону, что речь идет о чем-то значительном и заслуживающем их внимания, решили последовать его предложению и явились в его кабинет, как только разобрали почту в собственных офисах. Поджидавший их Джонатан начал разговор в несвойственной для себя загадочной манере.