Восточные узоры

— Большинство деревьев кофе у нас в стране в возрасте пятидесяти-шестидесяти лет. Это значит, что они или уже не плодоносят, или вскоре перестанут это делать, — говорил Абд аль-Азиз Зарика, руководитель проекта по разведению кофе. — Поэтому мы раздаем черенки из наших питомников, но ведь этого мало! Агротехника остается та же, что и была сто, двести лет тому назад. Деревья на кофейных плантациях посажены слишком густо, ненужные ветви не обрезаются, — удобрения, химикаты для борьбы с вредителями и болезнями не используются, и сейчас болезни, характерные, скажем, для одного района, распространяются в других. И главное — отсутствие воды. Нам нужны артезианские скважины и современные методы агротехники, если мы хотим вернуть славу йеменскому кофе.

Абд аль-Азиз замолкает, и его непосредственный начальник Абд аль-Халим пытается добавить немного светлых тонов в мрачную картину, нарисованную подчиненным.

— Нельзя сказать, что у нас ничего не делается, начинает он издалека. — Ведь существуют уже три питомника, и десятки тысяч саженцев были розданны крестьянам горных районов. Мы хотим создать еще пять новых питомников, организовать десять агротехнических пунктов, которые будут учить крестьян современным методам выращивания кофе, укомплектовывать все эти организации специалистами и агрономами. Но есть вещи, которые от нас не зависят. Знаете ли вы, что основной конкурент и, я бы сказал, враг йеменского кофе — кат?

Похожий на д’Артаньяна Абд аль-Халим вопросительно смотрит на меня, ожидая, по-видимому, что я как иностранец, малоосведомленный о привычках йеменцев, буду поставлен в тупик его риторическим вопросом о главном враге йеменского кофе. По правде говоря, что такое кат, я знаю, даже пробовал его, но мне интересно услышать мнение специалистов, и я, немного поколебавшись, отрицательно качаю головой.

— Так послушайте, — назидательно говорит Абд аль-Халим. — Кат растет на тех же землях, что и кофе. Но кофейные зерна крестьянин в лучшем случае получит после пяти лет напряженного труда. А кустарник ката через год, в худшем случае через два уже можно обрывать и поставлять на рынок. Этот кустарник, можно сказать, сорняк, он встречается в диком виде и не требует ни ухода, ни особого полива и удобрений. Рост личных доходов увеличивает число людей, которые могут позволить себе такое дорогое и сомнительное удовольствие. Знаете ли вы, сколько стоит килограмм кофе и пучок ката?

Я отрицательно качаю головой: действительно, кофе я не покупал, а кат если и жевал, то очень давно, да и то меня им угощали.

— Один килограмм кофе стоит в два с половиной раза дешевле, чем пучок ката. Где уж кофе конкурировать с катом! Нужны государственное регулирование, государственные дотации и освобождение от налогов производителей кофе. Без помощи государства мы ничего не сделаем. У нас в стране сегодня хватает и других забот, но — Абд аль-Халим повышает голос — вернуть славу йеменскому кофе — наш национальный долг, долг нашей интеллигенции и специалистов.

Через три часа тяжелой, утомительной, с крутыми поворотами дороги мы вырываемся из скалистых ворот на равнину Тихама. Темное облако несется нам навстречу. Еще несколько минут, и лавина дождя обрушивается на машину. Вода идет сплошным потоком, и несколько грузовиков уже предусмотрительно встали на скользкую узкую обочину. Другие продолжают медленно двигаться вперед с включенными фарами и бешено работающими ”дворниками”.

Особенность тропических ливней в том, что они идут полосами, внезапно начинаются и так же внезапно кончаются. У города Баджиля — несколько километров сухого асфальта, затем опять дождь, начинающийся медленно, с крупных больших капель, шлепающих по крыше и ветровому стеклу автомашины весомо, как расплавленный свинец.

Баджиль — небольшой городок, который в мой первый приезд в Йемен был печально знаменит своей текстильной фабрикой, построенной в середине 50 х годов сирийской фирмой и не выпустившей ни одного метра ткани. Вроде бы все было продумано: хлопчатник выращивают в Тихаме, потребность в хлопчатобумажных тканях существует — строй фабрику, обучи рабочих и налаживай производство. Но управлять даже таким несложным предприятием и тем более организовать на нем рентабельное производство оказалось невозможным при монархическом режиме. Фабрику построили, но выяснилось, что весь хлопок еще на корню скупался приближенным к королевской семье купцом Джабали и вывозился в Англию и Индию, откуда поставлялись дешевые ткани. Сам имам Ахмед, сидевший в то время на йеменском троне, получал какие-то отчисления от Джабали да еще имел доход от таможни, так как пошлины шли в государственную казну, которая была одновременно и личной казной имама.