Восточный фронт

Император Хирохито был все‑таки не фанатиком, а умным мужиком. Он еще раньше начал разговоры о мире (передаваемые потихоньку, через нейтральные посольства). А теперь же, видя что пользы нет (мы еще Порт — Артур не взяли, Корею всю не очистили — зачем нам это? Как в той истории!) решил объявить по радио. На что "бешеные" во главе с Тодзио и Ониси подняли мятеж. При поддержке гвардейской дивизии из столичного гарнизона (комдив генерал Мори к заговору присоединиться отказался и был убит) и роты "тигров", выехавших перед Императорским дворцом. И было веселье как в Латинской Америке, завершившееся — ну, "мятеж не может кончиться удачей", вы же поняли? Заняв центр Токио и перебив тех, кого сочли изменниками, заговорщики не знали, а что делать дальше? Императора захватить, и силой принудить его другое обращение к нации и миру прочитать — так охрана не пускает, а стрелять по императорскому дворцу даже отмороженные японские танкисты не решились (а немцев в танки посадить не сообразили?). А Флот и тут оказался резко против, адмирал Енаи дураком не был, и разведку имел, так что под руку мятежникам не попался. И было как в тридцать шестом году — нет, единственный уцелевший японский линкор "Харуна" в Токийский залив на этот раз не входил, будучи в Кобэ, почти за тысячу километров отсюда, на мятежников хватило и легкого крейсера "Сакава", и морской пехоты, отчего‑то оказавшейся в столице. И конец мятежа был печален и позорен — сначала разбежались солдаты — гвардейцы, то ли не рискнув поднять штыки на Божественного Микадо, то ли сообразив, в какое дело их втянули, затем экипажи танков (причем "тигры" после ни завести не смогли, ни оттащить от дворца). Утром 6 июня Ониси и еще несколько самых упертых главарей сделали харакири, а Тодзио и остальные заявили, что готовы предстать перед судом, чтобы "изложить свою позицию" (а как же самурайская честь?). И кончился мятеж, которого, по уверению из посольств, не то что в провинции — на окраинах Токио не заметили!

А 6 июля днем Хирохито по радио объявил о капитуляции. С — сука!!

В штабе обстановка слегка расслабленная, в ожидании победы, после заслуженных трудов. Прохожу через это сонной царство с энергией носорога, бегущего по пампасам, рявкаю адъютанту — Зозулю срочно — и вламываюсь в кабинет. Набираю на сейфе лишь мне известный код, достаю ноутбук. Процесс загрузки дико раздражает. А ведь раньше меня едва ли не флегматиком считали (да и трудно в подплаве нервным). Вот ведь что власть, и ее оборотная сторона, ответственность, с человеком делают — так глядишь, скоро валидол начну носить в кармане, а после и в санаториях лечиться от инфаркта. А может, зря вообще психую, свою‑то задачу я решил успешно, морской фронт удержал? Так что если буду сидеть на попе ровно, красиво отрапортую, и получу что заслужил (вот смех, если четвертую звездочку повесят!), нервных клеток своих (которые не восстанавливаются, как говорят врачи) сохраню куда больше?

Но — вот сидит в душе заноза, не за себя, за державу. Я что, лишь за того персонажа из сна разума старался, или все‑таки за СССР? Чтоб снова вышло, "русские хорошо умеют выигрывать войны, но не мир"? А как после своей Анюте в глаза смотреть — она ведь тогда в Киеве тоже могла, в самолет, и в Москву, строго в рамках приказа, никто не велел ей геройствовать и на себя все брать, с бандеровцами разбираться, ее ж там чуть не убили! Ну а мне — слегка лишь, политический расклад в послевоенном мире изменить, в нашу пользу!

Ноут наконец загрузился. Нахожу нужный файл, про капитуляцию Японии, в памяти засело, но надо уточнить. Вот самки собаки — точно, Америка страна рекламы и шоу — бизнеса, даже в эти времена! Причем умеет из того пользу извлекать не хуже, чем в мое время. И как сюда песочку подсыпать?

— Михаил Петрович, что случилось? — входит Зозуля. За ним Раков. Черт, у него ведь допуска к секретной технике нет?! Хотя знаю от Юрки, что какие‑то наши ноуты с "Воронежа" успели и на фронте побывать, для планирования операций, в штабах фронтового уровня, не всех же там в нашй Тайну посвящали?

— Случилось, Федор Владимирович — отвечаю — а вы, Василий Иванович, уж простите, подождите пока в приемной, поскольку дело такое, что меньше знаешь, крепче спишь. Нам пару важных, можно сказать, политических вопросов обсудить надо — а после все, что авиации касается, вам сообщим.

Кажется, Раков все ж немного обиделся, считая себя в "ближнем круге". Но ничего не сказал. Хотя непорядок, надо вопрос поставить, чтобы нашего главного теоретика и практика морской авиации, и стопроцентно нашего человека, в "Рассвет" посвятить. Но это после, когда с текущими делами разберемся.

— Прочтите это, Федор Владимирович — говорю Зозуле, с нашей техникой знакомому еще с сорок второго (когда нас на СФ встречали) — оцените результат. И скажите, вот мы можем такое же сделать, чем мы хуже американцев?