Восточный фронт

Смотрю с мостика на вражеский берег, такой близкий — и недоступный. И мечтаю, хоть бы вся эта Япония провалилась в море, как в каком‑то давнем фильме еще из тех, будущих времен. Хотя тогда вопрос, а не доставались ли бы тогда все цунами и тайфуны непосредственно нашему побережью?

Уйти спать мне не удалось. Подходит с берега уже знакомый лоцманский катер, оттуда что‑то кричат по — русски и по — японски. Все правильно — на борту наряд наших морпехов, а то вдруг местные решат за своего Императора жизнь отдать, набьют трюм взрывчаткой, и вперед, в камикадзе? Какой‑то японец встречи требует? Кто и какого рожна ему надо?

Сам адмирал Енаи, японский морской министр? В сопровождении нашего посла в Токио? Что за…?!

В кают — компании разместились все наши — Василевский, как глава делегации, я, Зозуля, начальник разведки Воронцов (а вот Раков с Роговым остались во Владивостоке "на хозяйстве"), прочие товарищи ниже рангом. И лейтенант — переводчик с японского (тоже человечек интересный — но о нем еще после скажу). И Валька "Скунс" в роли главноохраняющего, и еще двое его ухорезов, из местных кадров, снаружи ждали. Ввели японца — хотя при ближайшем рассмотрении, адмирал Мицумаса Енаи на такового не походил совершенно! Острые черты лица, глаза не узкие, цвет кожи как у нас — в Питере встретив, принял бы за башкира или татарина.

Вспоминаю, что я успел прочесть про эту фигуру. Профессиональный разведчик, глубокий знаток России, японский военный агент (так тогда атташе назывался) в Петрограде, в 1915–17 годах, сумевший завести обширные знакомства среди офицеров Российского Императорского флота, хорошо знал и того, который "АдмиралЪ", состоя при нем в Гражданскую. В двадцатые — тридцатые служил на самых разных должностях, штабных и строевых, занимался техникой, боевой подготовкой, а главное, военно — морской разведкой (которая имела и политические функции). Показал талант стратега, осознающего разницу между мечтами и реальными возможностями Империи Восходящего Солнца, в середине тридцатых выступал за ограничение японской экспансии Китаем — уверенный, что выбор северного и южного направлений закончится для Японии войной с СССР, США и Великобританией, а война на два или три фронта неизбежно приведет Империю к катастрофе. В бытность премьер — министром в сороковом — сорок первом делал все от него зависящее, чтобы ограничить экспансию на юге взятием под контроль оставшихся бесхозными колоний, Французского Индокитая и Голландской Ост — Индии, считая это единственным шансом Японии избежать большой войны.

А еще именно он стоял за протаскиванием весной 1942 года через МИД Японии предложением посредничества в заключении сепаратного мира между СССР и Третьим Рейхом, сделанным Сталину — и МИД там был не более, чем ширмой для инициативы руководства Императорского Флота. Ни в коей мере не друг России и СССР — но реалист и прагматик, а не фанатичный милитарист, убежденный, что можно завоевать весь мир. Потомственный самурай из старого рода, безусловный патриот своей страны и человек чести, в нашей истории считавший своим долгом выгораживать на Токийском процессе своих личных врагов. В последние годы жизни (кстати осталось ему немного — у нас он умер в 1948 году) занимался, как бы сказали в конце века, социальной реабилитацией офицеров упраздненного флота, помогая тем, кто потерял буквально все и не имел иной профессии, найти свое место в новой жизни. И даже краем не был причастен к военным преступлениям — как ни старались доказать обратное!