Восточный маг

Я глотнул еще особого, лучшего пива, которое доверяли варить только самому старому и умелому шаману и задумался о деталях. Ведь орки никогда не уносят ноги, и даже не предпринимают тактического отступления, они уходят чтобы вернуться. Вот и тогда они бы вломили этим костлявым, но важнее было вернуться.

В смысле донести важные сведения разведки до главаря, как они потом рассказывали, стуча себя пяткой в грудь. Ведь орки никогда не отступают, орки идут только вперед, и это так, ведь орки — храбрейший народ.

А если им надо обратно то орки разворачиваются, и — вперед. Вот они и развернулись. Со всех своих быстрых ног. Ведь орки- быстроногий народ.

Так или иначе, у зеленошкурых нарисовалась нешуточная проблема: враг, которого нельзя отправить в котёл. Враг которого убить не почётно- ведь он уже умер. А к умершим орки всегда относились с почтением. Особенно к воинам. Съедят — и помянут добрым словом. И не менее доброй отрыжкой.

Я допил пиво и выдал самую добрую отрыжку на которую был способен. Ведь чем сильнее у тебя отрыжка — тем с большим аппетитом ты ел, а значит тем больший комплимент повару и уважение еде. Так думают орки, и так они чтят погибших. Ведь это благородно, а орки — благородный народ.

Не то что эльфы, подло бьющие стрелами из кустов в спину, ведь орки всегда встречают врага грудью… Тьфу! Всего второй день я в этом орочьем логове а уже говорю как орк и даже думаю как орк. А надо думать не как орк а как… как… мои мысли покрутились немного на месте и выдали ослепительно прекрасный и логичный ответ: как сильный орк, вот! А сильный орк не только пойдет грудью на врага, но и позовет своих друзей на хорошую драку. У сильного орка всегда друзей много-много.

— Эй! Готовьте пузы-ик-рь! Летим к Вамп-ик! — рше!

Ведь что может быть лучше для орка чем добрая драка? — мои мысли продолжали течь своим чередом. — Разве что добрая еда. Много еды. И бабы. Много баб. Но драка всё же лучше. Потому что еда и бабы есть. А драки нет. И пива нет. — «паззл» сложился.

— Пива мне! Особого, Шаманского! Фигли ты пасёшь, рожа клыкастая? — вперил я взгляд в тёмно-зеленого, в шрамах, сотника. Во я задвинул! Я прям сегодня Цицерон. И цапнув кружку с подноса опрокинул её в себя залпом.

— И драку мне! ведь это единственное чего сейчас нет, а ведь мы выяснили, что это самое лучшее для орка! — вроде бы вслух подумал я, и двинул кружкой в ближайшее зеленое рыло…

***

Пробуждение было тяжелым. Палуба никак не хотела успокоиться и мне приходилось изо всех сил цепляться за неё спиной, чтобы не улететь вверх. А в следующий момент вбок. А потом вниз. И снова вверх. И даже зависть берет к этой пошлой синенькой вазе, что так мастерски стоит на столике и не падает…

Стоп! — закрываю глаза и пытаюсь собраться с мыслями. Ваза не падает. Полузасохшие цветочки в ней не колышатся. А значит палуба относительно горизонта неподвижна. В порядке палуба. Не в порядке я. И моя голова-а-а… ай!

— Очнулся, алкаш? — спросила Ленка, ставя на столик уже пустую вазу без воды и завядших цветочков. Вся такая изящная, затянутая в чёрную кожу, но снявшая свою боевую шлем-маску, от чего её волосы растрепались по плечам.

— Я не алкаш! Я пил только пиво! Ой, а у тебя ещё вода есть? — титаническим усилием воли поднимаю корпус, сажусь, опираясь на стеночку и вытряхиваю из волос застрявшие лепестки.

— С каких это пор шаманскую грибную настойку называют пивом? Держи уж.

В падающий из иллюминатора луч солнца попадает хрустальный кувшин с запотевшими стенками, а значит и с холодной, ключевой водой, он искрится и манит к себе, и это смотрится божественно… а на вкус ещё лучше. Выпиваю весь кувшин и палуба снова встает дыбом, больно ударив меня по правой щеке. «Ударили по правой- подставь левую» — совершенно некстати приходит мысль, а еще посещает мысль что надо бы поблагодарить.

— Сп-пасибо, милая. — в ответ лишь возмущённый, но судя по интонации прощающий фырк.

— Не за что. Так какого лешего ты решил надраться шаманской грибной настойкой, которую сами шаманы не рискуют пить больше чем по паре глотков за раз?

— Я… я думал что это пиво! Это и было пиво… по крайней мере поначалу.

— А что было потом, помнишь?

— Ну да, пошли в командирский шатёр с оуф-ф-фицерским составом: шаманами и сотниками. — поднатужившись, опять принимаю сидячее положение. — Совет держать, что делать дальше. Кажется там тоже было какое-то пиво…

— Ага, щас… у них, между прочим, армия, а не ваш клуб «очумелые ручки», а значит чем выше звание, тем крепче твоя выпивка. А шаманам и вовсе по должности пиво не положено, а что покрепче их быстро валит с ног. Вот и настаивают, и варят… разное.

— То-то их верховный на меня так странно смотрел, когда я из его стакана глотнул… Я тогда еще поморщился — стакан немытый оказался, заплесневелый.

— Сам ты стакан заплесневелый! Не плесень это была, зуб даю, а ближайший её родственник!

— Не ори, голова раскалывается… родственник плесени, микромицеты-макромицеты… грибы что ли?

— Они, родимые, шаманами горячо любимые — как будто умиляясь успехам ребенка, всплеснула руками моя бестия. — Дальше то что помнишь?