Восточный отель (СИ)

Никто не гарантирует, что твои воспоминания пригодятся "Наблюдателю", но попробовать всегда стоит.

Пайпер сдаёт мнему раз в неделю. Платят по-разному - в зависимости от объёма и качества реминисценций - но на ренту, страховку и уикенд хватает. Он спросил, устраиваясь в процедурном кресле:

- С каких пор человеку ставят цели?

- Незнаю. Наверное, так было всегда, - пробормотал я, запуская деприватор.

- Чушь собачья! Смерть - вот подлинная цель. Causa finalis.

- Ницше? Хайдеггер?

- Оба. Нихуя не понял, но мне же нужно на что-то жить, верно?

- Верно, приятель. Сейчас накроет. Расслабься.

- Спасибо, мам. Понюхаю тебя позже. И ты с этими подтяжками на амиша похож...

Все паттерны выводятся на главный экран.

Память Пайпера - это свалка из книг, колёс и тел.

Мутные кубики льда растворяются в хайболах. Капли лайма обжигают слизистые. Тёплые и обдолбанные капуцинки снимают "Викторию Сикрет", примеряя наготу как лучший из коктейльных нарядов. Бородатые друзья Пайпера плюют на сухие пальцы и голодно скалятся. Кожа липнет к коже, стоны глушат прямую бочку, кто-то умирает, кого-то выбрасывают из окна под звуки ламповых перкуссий Лоффлера. Лишь одно неизменно в неглубокой луже его бесполезных мемуаров: неоновый титр "ни грана хороших намерений". Розовая надпись на чёрной стене как вход в Биркенау для любого кошерного замысла. Пайпер сделал её лет восемь назад - повесил напротив кровати, чтобы дрочить и созерцать. "Наблюдателю" это не нужно.

Восемнадцать минут до конца процедуры.

Я спускаюсь вместе с Пайпером в кишку бесконечных сабвэев. Капсулы набиты мясом и следуют из точки А в точку С. Мы садимся напротив старой азиатской чиппи с мальчиком на поводке. Она кормит его шпинатом и гладит засаленные локоны морщинистой ручонкой.

Свинья говорит "ойньк".

Корова говорит "му".

Мальчик стонет как собака, глотая свои ретинол, токоферол и фолацин.

Богатый железом мальчик едва не душит себя поводком. Чиппи улыбается и бьёт пацана по спине. Все вокруг одобрительно кивают, не отрываясь от газет.

Газеты - любовь среднего класса, думает Пайпер.

"Наблюдатель" забирает это себе.

Три минуты до конца процедуры.

Пайпер думает, что ему плохо, но не понимает почему. Как будто не хватает пары юнитов в паззле из миллиона крупиц. Ему ясно, что мозаика - куча дерьма на чистой скатерти, но без двух фрагментов - это ещё не искусство. Пайпер чувствует: он - нестабильный компромисс.

За секунду до его пробуждения "Наблюдатель" стирает всё, что скопировал, и заливает шум в пустоты.

Пайпер как бы оживает, сбрасывая сухие лепестки глубокой депривации, и спрашивает:

- Сколько?