Восточный плен. Князь

– Как только ты увидишь ее, ты поймешь меня, – уклончиво ответил Ариф. – Марьям попала в гарем не так давно… Я полагал, что она способна возродить в нашем султане жизнь, но оказалось слишком поздно… Я помогу вам, если ты пообещаешь мне взять Марьям с собой.

– Такими обещаниями я прибуду к берегам России со своим личным гаремом, – с горькой усмешкой заявил Влад. – Сколько ему осталось?

– Пару дней.

– Почему судьба этой женщины так заботит тебя?

– Я дал ей слово, что ее жизнь будет в полной безопасности. Но с новым правителем этому не бывать. Марьям слишком своенравна и горда, она не станет мириться с той участью, что будет ждать ее в гареме Абдул-Азиса. Она предпочтет смерть. Этого я не могу допустить. Как только ты увидишь ее, от меня не потребуется больше никаких объяснений.

Что-то в словах советника насторожило Влада. Он явно чего-то не договаривал, не хотел говорить.

В комнату отдыха вошли трое мужчин, не позволяя Арифу более не произнести ни слова.

– Я выполню твою просьбу, если ты выполнишь все условия нашей общей знакомой, – поднявшись со своего места и протянув собеседнику послание от Сетеней, произнес Влад.

Приняв из его рук письмо, Ариф почтительно кивнул.

Не попрощавшись и не пожелав друг другу ни здоровья, ни дальнейшего процветания, как диктовали здешние правила приличия, мужчины расстались.

Быстро одевшись и покинув хаммам, Влад вышел на свежий воздух. Тяжело и глубоко вздохнув, он прикрыл глаза.

Задача, поставленная ему Сетеней, становилась все сложнее и сложнее. Влад пока не предполагал, насколько, но чутье подсказывало ему, что теперь это становилось практически невыполнимым.

Ему предстояло покинуть Стамбул, прихватив с собой трех самых значимых женщин для Османской империи.

Вновь глубоко вздохнув, Влад направился к конюшням хаммама.

У него не оставалось сомнений в том, что именно Ариф был главным виновником того, что он теперь был невольником в этой стране. Пусть и была допущена чудовищная ошибка. Эта участь была уготовлена не Владу, а его другу – Щербатскому. Но что-то, как обычно в этой жизни, пошло не так, и теперь он – Влад – был вынужден расплачиваться за чужие грехи. И ирония заключалась в том, что он теперь должен был помогать тем людям, по вине которых вся его жизнь превратилась в кошмарный сон.

Влад ничуть не удивился тому, что Ариф был в курсе его самой сокровенной тайны. Эта тайна стоила Владу единственного, что у него оставалось, – его жизни.

С большим трудом ему удавалось все это время подавлять в себе инстинкты. Влад и не предполагал, что притворство – демонстрация качеств, присущих евнухам, – потребует от него таких усилий и выдержки. Конечно, евнухи редко бывали в хорошем расположении духа! И немудрено!.. Но еще реже они способны были бунтовать, проявлять какое-либо несогласие, следовать за своим желанием. Они были покладисты и смиренны во всем и всегда. В этом и состояла главная трудность для вспыльчивого характера свободолюбивого князя. Но он чётко осознавал всегда, что его сдержанность залог жизни его, и тех, за чью жизнь он уже в ответе. И теперь, встретив Арифа, он рисковал перечеркнуть все одним неверным поступком. Одному богу было известно, как Владу удалось совладать с собой и не прикончить главного советника султана.

«Почему Сетеней не предупредила его? Почему не сказала, с кем ему предстояло встретиться в безлюдной комнате? Один на один».

Точно пытаясь стряхнуть тяжёлые мысли, негодуя, Влад передернул плечами.

Эта непостижимая женщина, судя по всему, любила испытывать выдержку своего невольника. Припомнился ещё один такой день, в который, по милости Сетеней, Влад балансировал на краю бездны гнева и отчаяния.

Это был поистине жестокий день. В то утро должно было состояться лжеоскопление Влада. Сетеней все устроила так, что церемония выглядела сверхправдоподобно.

Влад даже стал всерьез сопротивляться, вырывая цепи. Он чуть не придушил ими одного из стражников. Второй верзила так перепугался, что отскочил в сторону, оставив своего товарища один на один с обезумевшим от страха невольником.

А Сетеней молча наблюдала сквозь темную чадру, закрывавшую ее лицо. Лишь единственный жест выдал ее волнение: женщина нервно вытерла взмокшие ладони о край своего черного одеяния.

– Кизляр, – ровным голосом приказала она.

Огромный евнух тут же бросился на буйного невольника и оттащил его от окровавленного стражника.

Оправившись от боли и шока, и один, и второй поспешили ему на помощь. Но Влад продолжал неистовствовать, точно бешеный зверь, до тех пор, пока главный евнух, не успокоил его:

– Ты только все портишь, доверься ей.., – на языке жестов предупредил он.

Пока двое стражников держали невольника, Кизляр, зажав ему нос, при первой же попытке Влада сделать вдох, влил в его рот пару капель какой-то горькой жидкости.

В то же мгновение тело Влада обмякло, став точно чужим. Закрыв глаза и сжав зубы, он из последних сил произнес на известном только им с Сетеней языке:

– Ты обманула меня?

– Нет, князь. Спи спокойно. Доверяй мне.

После этого случая Влад безоговорочно стал доверять этой женщине.