Восточный проект

— Что именно, если это не секрет? — поинтересовался как бы между прочим Турецкий, но глаза его сузились, и он опустил их, чтобы не сбивать говорившего.

— Да как вам сказать? — бесхитростным тоном, пожимая плечами, продолжал Симагин. — Вы про нашего прокурора, про Романа Владимировича Зинченко, что-нибудь у себя, в Москве, слыхали?

— Вопрос на вопрос? — хмыкнул Турецкий. — Слыхал, и что? Но учтите, я первый спросил! — И он как бы шутливо ткнул указательным пальцем в подполковника.

— Я-то задал вопрос с другой целью, не для того чтобы «перевести стрелку». Просто если вы его уже знаете, мне не придется вдаваться в ненужные подробности. Семен Никитович — уменьшенная, но точная копия своего шефа. Злые языки поговаривают, что они вообще чуть ли не из одной деревни родом, а там же у нас, знаете небось, все поголовно родственники, фамилии только разные. А идет это еще едва ли не со столыпинских реформ, когда крестьян с Украины отправляли в Сибирь для освоения новых земель целыми селами. Извините, я ответил, или надо объяснить более подробно? — Симагин в свою очередь хитро сощурился.

«Не прост мужичок-то», — переглянувшись с Грязновым, подумал Турецкий. Видно, и Вячеслав решил то же самое.

— Будем считать, частично ответили, — кивнул Грязнов. — Но вернемся к вашему Гуляеву. Он что, тоже из этих? Сегодня — одно, а завтра — другое? Какой же он после этого профессионал, позвольте спросить? И кто его определил в бригаду?

— Ну, это самый простой вопрос. Направил туда его я, поскольку моего шефа на месте не было. Он с Митрофановым находился. А «заболел» уже позже, наверное, такую команду от Георгия Александровича получил. Так что ответственность кругом на мне. И соответственно все шишки тоже мои. Нет, я не жалуюсь, Вячеслав Иванович, но так уж вышло.

— Значит, охоты выехать «на яму» у вас у самого не появилось? — словно бы констатировал Грязнов.

— В этой связи сообщаю следующее, — почти официальным тоном заговорил Симагин. — Личным указанием генерала Митрофанова мне предписано постоянно находиться на месте, чтобы отсюда курировать и координировать действия бригады, так как это может потребоваться в любую минуту. Короче говоря, «сидеть» на информации для срочных докладов в Москву, другими словами, мне, как диспетчеру, выезд на место падения самолета был изначально, с первых минут, запрещен. Я же сам после первых известий из Рассвета перезвонил на мобильный телефон Лямкина и проинформировал его максимально подробно, насколько это было возможно. А получил указания уже от самого Митрофанова. Не в буквальном смысле, никто не говорил «нельзя», просто я не имел, да и теперь не имею права покидать свое рабочее место — служебный кабинет. Это не своеобразный арест, а как бы острая служебная необходимость. Надо понимать, на время отсутствия полковника Лямкина. А он, видите ли, отсутствует плотно и появится, по моим прикидкам, не скоро.

— А как же с сегодняшней встречей? — с иронией спросил Турецкий. — Отпустили, что ли, для сопровождения?

— Никто, естественно, не отпускал, но сочли резонным, если московскую следственную бригаду будут встречать представители уголовного розыска и транспортной милиции, уже задействованные в расследовании. Но с недвусмысленным указанием: никаких относящихся к делу разговоров с вами не вести, однако обо всем, что говорилось, подробно докладывать. А «разбор полетов» со мной еще впереди. Крайнев поди уже доложил по команде, что я подозрительно кружусь вокруг вас, проявляя, стало быть, ненужную активность. Значит, с минуты на минуту последует начальственный окрик, и мне будет указано место, где я обязан находиться. Может, пока без оргвыводов, а возможно, и с соответствующими выводами. У нас это скоро делается.

— Боитесь? — улыбнулся Грязнов.

— Даже если бы это было и так, — тоже улыбнулся подполковник, — в присутствии двух таких интересных женщин я бы ни за что не сознался.

— Ладно, — сказал Грязнов, — мы вас не выдадим.

И все засмеялись — даже с заметным облегчением. Точки были, во всяком случае, расставлены.

— Перейдем к делу, — Вячеслав Иванович заговорил уже серьезно. — Саня, я предлагаю выслушать Бориса Егоровича, с чего начал бы он, если бы… А затем наметим конкретный план собственных действий. Не возражаешь?

— Ты опередил меня ровно на один вопрос, — ответил Турецкий. — Добавлю только, что надо сразу распределить наши силы — это во-первых, и, во-вторых, уточнить, на кого из местных коллег мы можем полностью рассчитывать. У меня по ходу разговора возникли кое-какие соображения, но — позже. Борис Егорович, прошу. Так на чем тут ваши прокололись?