Восточный вал

– Не вам, генерал, судить о высших интересах королевства, – грубовато прервал его Черчилль. – Чем больше этих германцев будет истреблено во внутренней борьбе, тем меньше останется истреблять нам. Руками самих же нацистов мы должны уничтожать не только германский нацизм, но и тот прусский милитаризм, который снова и снова провоцирует германцев на войну со своими соседями. В Первую мировую Германия не знала о существовании Гитлера и гитлеризма, однако это не помешало ей залить кровью половину Европы[19].

– Вот теперь мне наконец становится понятен ход ваших мыслей, сэр.

– Сейчас, в эти дни, ваши люди, генерал, должны «рыть» во сто раз усерднее, чем люди Мюллера и Скорцени. Немедленно свяжитесь с германским отделом Би-Би-Си, с радиостанциями… – пощелкал пальцами Черчилль, пытаясь вспомнить их названия.

– Работающими на разложение германских войск, – подсказал ему О’Коннел, – то есть с «Золдатензендер Кале», «Золдатензендер Айнс» и другими.

– Составляйте для них все новые и новые списки «заговорщиков» из тех, которые действительно когда-либо проявляли себя в попытках свергнуть фюрера или хотя бы наладить связь с нами, американцами, русскими, кем бы то ни было другим; и из тех, кто никогда не имел никакого отношения к заговору, но близко знаком с кем-либо из заговорщиков, состоит с ними в родстве или служит под их началом. Тщательно отрабатывайте каждое имя, ставя под подозрение гестапо и СД все новые и новые десятки армейских и прочих чинов.

– Будет исполнено, сэр.

– Гитлер жаждет мести своим генералам-предателям? – вслух рассуждал Черчилль, вновь вальяжно откинувшись на спинку кресла и попыхивая сигарой. – Так подставляйте под его меч все новые и новые головы! Гитлер жаждет крови? Сделайте так, чтобы потоки ее в подземельях гестапо еще долго и долго не иссякали. Причем это должна быть воистину арийская, нацистская кровь древних прусских, саксонских, швабских, померанских и прочих родов!

– Мои люди проникнутся ответственностью, – растерянно и неудачно вклинился в его монолог О’Коннел.

– Гитлер откровенно заявляет о том, что жалеет, что не почистил свой офицерский корпус, как в свое время это сделал Сталин? Так помогите же ему исправить эту оплошность! Вы слышите меня, генерал, помогите. Пусть он насладится горой трупов своих офицеров и таким образом, наживет себе еще миллионы новых врагов.

– В этом мы ему поможем, сэр, – генерал постепенно поддавался его настроениям.

– Пусть он насыплет курган над массовым захоронением своих фельдмаршалов, генералов и бригаденфюреров!

– «Массовым захоронением фельдмаршалов»! – с восторгом повторил генерал. Именно в этом контексте мы и станем наращивать наши усилия, сэр.

– Так что вас сдерживает?!

– До сих пор сдерживало, – деликатно уточнил генерал.

– Хотите сказать, что в вашей стратегии и тактике что-то изменилось, – кивал Черчилль, наперед зная, что у генерала нет и не может быть аргументов, которые бы способны были развеять его скепсис.

– Как я уже объяснял, мы опасались, что неминуемо отправим на виселицу тех людей, которые действительно хотели бы наладить с нами отношения.

– А что, в Германии существуют и такие, которые этого действительно хотят? – артистично откинул руку с сигарой Черчилль.

– Есть. Они стремятся избавить Германию от Гитлера и ждут от нас помощи в борьбе с гитлеризмом.

– Понимаю, что германский генералитет хотел бы избавиться от зарвавшегося и недалекого Гитлера, но только для того, чтобы привести к власти более дальновидного, а значит, еще более коварного фюрера.

– Возможно, возможно, – стушевался О’Коннел. Его удивляло невосприятие премьером какого бы то ни было внутреннего противостояния Гитлеру. – И все же осмелюсь напомнить, что еще до начала «русской кампании» советник германского МИДа барон фон Зольц и евангелический проповедник Дитрих Бонхеффер пытались наладить с нами отношения, чтобы создать мощную оппозицию фюреру.

– Вы еще напомните мне о наскоке Карла Герделера! – взорвался благородным гневом Черчилль.

– Герделера? – поморщил лоб генерал.

– Это я при упоминании имени Герделера должен напрягать память, а не вы, генерал от разведки. Речь идет о том самом Герделере, которого заговорщики прочили в теневые канцлеры и который еще в мае сорок первого пытался связываться со мной с помощью шведских политиков. Однако моя реакция вам известна.

– Известна, – подтвердил О’Коннел.

Генерал прекрасно помнил, что она была предельно лаконичной: «Я абсолютно против даже самых незначительных контактов с этими разочаровавшимися в фюрере нацистами!»

– Так вот, моя позиция остается неизменной. Как и моя поддержка ваших усилий, генерал.

– Весьма признателен, сэр.

– Нечего передо мной расшаркиваться, – недовольно проворчал премьер-министр. – И вообще, не теряйте времени, сдавайте членам следственной комиссии гестаповского Мюллера всех германских дипломатов и конструкторов, отправляйте на виселицу эсэсовцев и сотрудников гестапо, а главное, впутывайте в этот путч как можно больше вермахтовских офицеров и генералов, не говоря уже о тайных и явных сотрудниках абвера.

16