Восток

Воняло непонятное содержимое гранат, а в этом Дунай уже и не сомневался, ужасно. Совсем иначе, чем в подземельях багов, плотнее и гуще, но не радоваться же этому, в самом деле? Вагон быстро заволакивало серой непроглядной завесой, мешая видеть что-либо. Из глаз и носа потекло, еще немного – и Дуная точно одолел бы грудной непереносимый кашель.

Случилось как-то ему оказаться в оружейной мастерской, когда там топили нутряной жир туров, так там воняло чуть лучше. Монах, руководящий действом, только посмеялся над незадачливым позеленевшим пластуном. От запаха жидкого белесого киселя, стыдно сказать, Дунай чуть не сомлел. Разлитый по бочкам жир отправляли потом на стены, лить на головы нео. Что-то такое же наверняка и в глиняных сосудах. И это «что-то» сейчас и воняло, подожженное выкуривающими врага шайнами. Дунай, сколько можно задерживающий дыхание, прижал к лицу смоченную водой ветошь, на карачках пополз к двери во второй вагон. Лишь бы не задеть чего, не зашуметь, не закашляться. Этим, караулившим за дверью, будет достаточно. Расстреляют его только по звуку, видеть-то точно не смогут, слишком уж густо валил чадящий дым и пока не собирался рассеиваться.

Стрелять они все-таки начали. Дунай слишком сильно открыл дверь, выбираясь в переход между вагонами, лязгнул ею по стене. Воздуха в легких не хватало, в прикрытых глазах мельтешили сияющие на красном фоне круги. А дым все лез да лез, забивая рот и нос. Едкий, вонючий, выбивающий слезы с соплями на раз-два. Хотя, казалось бы, откуда им еще браться? Сзади загрохотало и засвистело, прямо над головой, попав в стену, звонко ударила пуля. Еще одна распорола ткань на рукаве, задела кожу, ушла дальше. Но Дунай уже вывалился в промежуток между вагонами, не успевая закрыть дверь, и прыгнул вперед. Догнало его уже на завершении полета, врезав между лопатками. В вагоне-складе пластун растянулся на полу, оглушенный страшенным ударом. Как кувалдой вмазали, бросив вперед, спас лишь жилет. Спасибо, далекие предки, выручили своим чудо-металлом глупого неумеху, вытянули с того света.

Дунай захлопнул дверь, понимая, что сейчас вырубится. Намертво вогнал между ручкой и дверью ставший бесполезным автомат, так чтоб не выбили. Рухнул на колени, позволив себе зайтись в жутком, раздирающем изнутри легкие в клочья кашле. Его скрутило сильнее, подкинув желудок под самое горло. Пластуна вывернуло, выплеснув из него все съеденное за сутки, колючками продрав носоглотку. Темнота накатила со всех сторон, глухо ударяя изнутри черепа ударами сердца. Дунай скрючился на полу, свернувшись в клубок. Рывками дышал, загоняя воздух в обожженное горло, еле ощущая собственное, такое сильное тело, ставшее вдруг беспомощным. Надо было встать и двигаться вперед, выбраться из тесной ловушки состава, но сил не оказалось.

В себя Дунай пришел минуты через три, выблевав окончательно все возможное, чуть не выхаркав легкие. Что-то изменилось вокруг за небольшой кусок времени, пока он валялся в полузабытье. Дунай сжал зубы, закусив до крови губу, напрягся. Руки-ноги, пусть и плохо, но слушались. В дверь за спиной монотонно колотили, удары молотами отдавались в гудящей голове. Странно, что никто еще не проник в вагон с обратной стороны, пробравшись по крыше до последнего. Ведь, уходя оттуда, Дунай не стал закрывать люк, ведущий в башенку наблюдателя. Подумалось, что мало ли как придется удирать с Любавой, вдруг и времени не окажется. А лучше бы прикрыл, честное слово. Не пришлось бы сейчас переживать. Он смог встать, наплевав на рвущихся к нему шайнов, и понял, что лучше бы прикрыл тогда люк, защелкнув изнутри его замок.

Человек стоял в середине правого прохода между ящиков. Высокий мужчина, не ниже самого Дуная. Виденные и убитые пластуном шайны были куда как мельче. Шлем с острым навершием и султаном еще и добавлял ему роста. Причудливая маска, похожая на разъяренное лицо, с отверстием рта и глаз. Доспех из кирасы, наплечников и набедренников, очень искусно сделанный из находящих друг на друга стальных пластинок. Красная ткань одежды под ним, не похожая ни на одну из виденных Дунаем раньше. В руке воин держал странноватый меч. Длинный и слегка изогнутый клинок, с округлой пластиной на месте гарды, с очень высокой заточкой самого лезвия. На глаз пластун мог сказать, что на рукоять враг спокойно сможет положить и вторую руку. Хотя… удобнее положить на оплетку из кожаных ремешков всего три пальца. Именно так, да и меч сразу стал понятен, всплыл из памяти. Такие клинки в кремлевских оружейных закромах тоже попадались, сохраненные из далекого прошлого, привезенные кем-то и когда-то с далекого Востока. Надо же, не думал пластун встретить что-то похожее.