Восток

– Ты уверен? – Кешайн кивнул. Маска снова повернулась к пластуну: – А у тебя есть шанс, воин. Хан даст тебе бой, когда ты вернешься с нашей девочкой. Живой и невредимой, конечно. Выиграешь его – и останешься в живых, не умрешь от ран – я отпущу тебя. Предварительно дав противоядие, конечно. Это просьба моего друга, не могу отказать ему в этом. Все в твоих руках. Сейчас я вызову Ли, он отведет тебя к твоим вещам, даст провожатых до Кольца и объяснит обратный короткий путь. Я тебя больше не задерживаю. Ах да. Вещи Айгуль Ли тебе предоставит.

Хайн снова дернул веревку звонка. Дверь открылась, пропуская уже знакомого Дунаю гао в синей одежде. Тот залопотал быстро-быстро на языке шайнов. Получил, видно, все нужные ответы и повернулся, ожидая Дуная. Уже когда пластун выходил, сзади донесся голос из-под маски:

– Дунай?

Тот обернулся.

– Да пребудет с тобой вечное Синее Небо и его милость, враг Народа шайнов.

Дунай не стал молчать:

– Со мной Отец воинов Перун, хайн. Но все равно спасибо.

Когда его оставили одного, Дунай сел на серую и холодную плиту, лежавшую рядом. Вдохнул воздух глубоко, не стараясь найти в нем чего-то важного. Просто глотнул запах города, так фальшиво отдающий свободой. Жизнь стоила того, чтобы побороться за нее, действительно стоила. Посмотрел на руки, задрав рукава куртки.

Надо же, как глупо попался. Вот они, его руки, не дрожащие, сильные и умелые. Какими они же станут через сутки? Дунаю доводилось видеть, что яд делает с людьми. Корчи, пена на губах, лопнувшие сосуды на лице, через которые по коже выступал кровавый пот. Умереть вот так? Ему этого не хотелось совершенно.

Яд уже глубоко внутри его тела, разливается по венам, проникает в печень, легкие и почки. Когда придет его время, он убьет Дуная… если не принять противоядия. В округе и в самом Кремле про яд никто и ничего не знает, и избежать смерти можно только вернувшись в Форпост. Почему хитрец в маске не отправил никого из своих людей на поиски неведомой Айгуль, никто пластуну не объяснял. Да он и так понял, что людей в крепостце не так уж и много. Это настораживало, мало ли куда могли уйти воины, которых должно быть больше. Но яд и девушка сейчас намного важнее. Дунаю даже стало немного смешно. Попасть в такую заваруху второй раз, и снова из-за девки… как-то очень весело. Осталось только идти вперед и искать черноволосую Айгуль. Снова пластуну предстояло выкручиваться из рук бледной с косой, да еще и с помощью бабы, вот смеху-то.

Глава восьмая

За двумя мутантами погонишься, так обоих и убей.

Нечего пакости Русскую землю собой поганить да портить.

Кремлевская пословица

Пасюк сидел возле приметного остатка от некогда высоченного странного памятника. Торчал на виду, совершенно нахально не таясь, грустно смотря прямо перед собой. Дунаю стало стыдно заранее, едва только заметил крысопса. Тот точно почуял его задолго, вот и присел на нагревшуюся от дневного тепла плиту, ждал, уставившись в сторону появления пластуна.

«Здравствуй, друг»,– Дунай легонько коснулся мыслей четвероногого. Тот вздохнул и отвернулся в сторону, задумчиво уставившись в сторону серых низких туч. Пластун подошел, протянул руку, мягко погладив крепкую шею. Крысопес вздохнул еще печальнее, но так и не повернулся к нему. Обиделся, что еще сказать? То-то, Дунай, будешь знать на будущее, как оставлять друзей в стороне, даже беспокоясь о них. И вот, если уж честно, не глупо ли он поступил? Еще как… мало ли как все обернулось бы в составе шайнов, окажись рядом юркий и опасный Пасюк. Но тут Дунай вспомнил Хана, его скорость, удары мечом и выбросил из головы ненужное сожаление. Прошлого не воротишь. И друг сидит себе, живой и целый, разве что остатки правого уха стали еще меньше.

«С кем подрался-то?» – Пластун силой повернул к себе голову Пасюка. Тот недовольно ворчал, пытался злобно скалить зубищи, но сдался. Грустно и тоскливо посмотрел на Дуная из-под надбровных дуг, поднявшихся треугольником. Вся морда чудовища настойчиво укоряла пластуна, не давая ему шанса на прощение и извинения.

«Ну прости, прости»,– Пластун прижался к теплой короткой шерсти на голове Пасюка. Вдохнул резкий запах зверя, ставший таким знакомым, почувствовал легкую дрожь внутри. Дунай радовался живому крысопсу, нашедшему его с помощью только ему и известного маяка. Горячий шершавый язык лизнул ладонь пластуна, Пасюк еле слышно заурчал. Видно, ему совсем не хотелось что-то говорить, и радость зверюга показывал так, как мог.