Восток в огне (ЛП)

Несмотря на непрерывное низкое жужжание бесчисленных мух, тела выглядели странно неповрежденными. С момента нападения прошло тринадцать дней. По опыту аналогичных кровавых полей на западе Баллиста знал, что через четыре дня трупы начнут гнить, разваливаться, становиться неузнаваемыми. Здесь трупы Сасанидов, казалось, высыхали, как мертвые стволы деревьев, без гниения. Турпион, хвастаясь своими познаниями местных реалий, объяснял все это диетой и климатом; жители востока питались более экономно и уже были иссушены сухой жарой своих родных земель.

Сасаниды не собирали своих убитых. Возможно, они думали, что это будет истолковано как признак слабости, если они попросят перемирия, чтобы забрать их. Может быть, это было просто неважно, учитывая, что тогда они выставили бы трупы на съедение птицам небесным и зверям полевым. Баллиста отметил, что религиозные соображения не удержали их от грабежа мертвых. Никто не мог покинуть Арет; все местные жители были беженцами, в городе или в другом месте, или – да смилостивятся над ними боги – пленниками персов – и все же каждое утро все больше трупов лишались последнего; доспехи, одежда и сапоги исчезли. Мародеры могли прийти только из лагеря Сасанидов.

Тысячи и тысячи убитых персов; невозможно было подсчитать их количество. Деметрий рассказал, как персидский царь подсчитывал потери. Согласно Геродоту, перед походом 10 000 человек должны были стоять как можно плотнее друг к другу. Вокруг них проводили линию. Затем их распускали. На линии будет сооружен забор высотой примерно с пупок. По десять тысяч человек за раз, армия будет маршировать в загон, пока все не будут пересчитаны. В конце кампании процедура повторялась, и Царь Царей мог узнать, сколько людей он потерял.

Багой горько рассмеялся. Он утверждал, что ничего не знал об этом Геродоте, но было ясно, что этот человек был лжецом или дураком. Что хорошего было бы в том, чтобы знать потери с точностью до десятка тысяч? На самом деле, прежде чем Шапур, возлюбленный Мазды, вышел, чтобы наказать неправедных, он приказал каждому воину пройти мимо и воткнуть в землю стрелу. Когда поклоняющийся Мазде царь царей вернется, нагруженный славой и добычей из земель неарийцев, он прикажет каждому воину взять стрелу. Оставшиеся стрелы дадут число благословенных, ушедших на небеса.

Деметрий бросил на персидского мальчика злобный взгляд.

Баллиста не стал настаивать на этом. Он знал, что фактическое число погибших персов не имело значения. Еще сотня убитых, еще тысяча убитых – само по себе это не имело никакого значения. Учитывая их подавляющее численное превосходство, значение имело не количество войск Сасанидов, а их готовность сражаться и готовность Шапура заставить их сражаться. Баллиста знал, что для спасения города Арете ему нужно сокрушить или то, или другое. Он подозревал, что персы сломаются перед своим Царем Царей.

Потери римлян были по сравнению с этим ничтожны. И все же они были выше, чем ожидал Баллиста, выше, чем это было допустимо. Буря стрел Сасанидов не была похожа ни на что, что северянин испытывал раньше. Какое-то время он думал, что это очистит стены от защитников без посторонней помощи. Если бы персы проделали это еще три или четыре дня подряд, у защитников просто не осталось бы людей. Но Баллиста знал, что ни одно войско в мире не сможет день за днем стоять перед стенами Арета и нести потери, которые понесли Сасаниды.

На стороне римлян лучники пострадали больше всего. Шесть центурий XX Пальмирской похудели более чем на 50 процентов. Каждая центурия теперь сократилась всего до пятидесяти бойцов, находящихся в строю. Легионеры IIII Скифского отделались более легким испугом. В среднем каждая из восьми центурий вдоль западной стены теряла по десять человек, в результате чего их число сократилось примерно до шестидесяти в каждой. Мамурра не досчитался 10 баллистариев под своим штандартом. Удивительно, но, хоть они и находились в эпицентре бури, только двое из телохранителей Баллисты, equites singulares, погибли.

Из общего числа римских потерь, составлявших более 400 человек, около половины были убиты. Они были похоронены на открытой местности к востоку от артиллерийского склада, который был объявлен аварийным кладбищем. Баллиста прекрасно осознавал опасность чумы и недовольства, если к телам защитников не относились со всем должным уважением. Проблемы со здоровьем и религиозные соображения сделали дополнительные усилия по погребению более чем оправданными. Остальные жертвы были слишком тяжело ранены, чтобы сражаться. Большинство из них в конечном итоге умрут; многие из них в агонии от заражения крови. До того, как это произойдет, военные медики будут очень заняты. Каждый обученный солдат, который мог бы вернуться в строй, был необходим.