Восток в огне (ЛП)

В ответ на их стук привратник провел гостей внутрь. Деметрия и Багоя отправили к слугам, а Баллисту и Мамурру повели вглубь дома.

Столовая являла собой синтез востока и запада. Под ногами была типичная греческая или римская мозаика, изображающая остатки трапезы: кости рыбы и животных, скорлупу орехов, косточки оливок, выброшенные вишни. Со стен свисали персидские ковры. Замысловатые металлические лампы отбрасывали мягкий свет. Жаровни согревали и наполняли комнату ароматом корицы, бальзама, мирры.

Там была только одна "сигма", полукруг с сиденьями на семь персон, с одним столом посередине. Четверо мужчин стояли и пили кондитум, теплое вино с пряностями. Один был хозяином, двоих Деметрий не узнал, а одного звали Ацилий Глабрион.

- Добро пожаловать в мой дом, Баллиста и Мамурра, - Ярхай протянул руку.

- Спасибо, что пригласил нас. - они улыбнулись и пожали ему руку.

Баллиста повернулся к Ацилию Глабриону.

- Трибун-латиклавий.

- Дукс. - Ни один из них не улыбнулся.

Ярхай предложил новоприбывшим выпивку, которую они приняли, и представил двух других мужчин. Деметрий отметил их как умбр, тени, клиентов хозяина.

- Моя дочь велела начинать без нее, но она скоро присоединится к нам, - сказал Ярхай.

И Баллиста, и Ацилий Глабрион заметно оживились. Настроение Деметрия упало.

- Скажи мне, дукс, как тебе наша погода? - улыбнулся Ярхай.

- Замечательно. Я удивлен, что высокородные сенаторы Рима не бросили Неаполитанский залив чайкам и не принялись строить здесь свои постыдно экстравагантные виллы для отдыха. - Баллиста пожалел о своих словах, едва произнеся их. Ацилий Глабрион не отнесся бы благосклонно к варвару, смеющемуся над патрициями. Он повернулся к трибуну с тем, что, как он надеялся, было безобидной, открытой улыбкой. Его встретило лицо, похожее на глухую стену. Казалось, что с каждым разом, когда они встречались, они злили друг друга все сильнее. Доведет ли Ацилия Глабриона его антипатия до неподчинения приказам? Конечно, гордый патриций не стал бы дезертиром, как Скрибоний Муциан?

- Соленый миндаль? - Ярхай встал между двумя мужчинами. - Один дурак однажды сказал мне, что если ты съешь достаточно миндаля перед тем, как выпить, то избежишь опьянения.

Мамурра присоединился к нему.

- Я как–то слышал, что если носить определенный драгоценный камень, это поможет от опьянения - возможно, аметист? - непринужденная беседа, казалось, несколько разрядила обстановку.

- Прошу к столу. - Ярхай занял самое высокое место в крайнем левом углу и указал, где должны расположиться остальные, Баллиста рядом с ним, пустое место зарезервировано для Батшибы, Ацилия Глабриона, затем Мамурры. Две умбры занимали наименее почетные места.

Принесли первое блюдо. По меркам богатеев империума, а в том, что хозяин был одним из них, не могло быть никаких сомнений, еда была ненавязчивой. Соленые анчоусы прятались под ломтиками сваренных вкрутую яиц, еще были улитки, приготовленные в белом вине, чесноке и петрушке, а также салат из латука и рукколы, прекрасно сбалансированный: руккола считалась нежной, латук - антиафродизиаком.

Гости приступили к трапезе. Деметрий отметил, что, в то время как остальные были довольно сдержанны, Баллиста и Ярхай много пили.

- Приходите поздно, когда горят лампы; Входите грациозно – ожидание усиливает очарование, - декламируя отрывок из латинской поэзии, Ацилий Глабрион грациозно поднялся на ноги.

Батшиба стояла в дверном проеме, свет падал на нее сзади. Даже Деметрий не мог не признать, что она была сногсшибательна. На ней был тонкий халат из белого шелка, который облегал и подчеркивал ее полные груди и бедра. Деметрий знал, что она будет почти неотразима для Баллисты. Остальные мужчины вскочили на ноги, но ни один из них не обладал грацией Ацилия Глабриона.

Батшиба одарила молодого патриция ослепительной улыбкой, ее зубы казались еще белее, чем были, на фоне темно-оливковой кожи. Когда она подошла к дивану, ее груди колыхнулись, тяжелые, но упругие, явно не стесненные халатом. Она милостиво позволила Ацилию Глабриону подать ей руку, когда заняла свое место, одарив Баллисту лишь легкой улыбкой

Основное блюдо было, опять же, почти агрессивным в своей простоте: дикий кабан, фрикадельки из баранины, капуста, заправленная маслом, костный мозг с перечным соусом и местные лепешки. Два музыканта, один с лирой, другой с флейтой, начали тихо играть. Оба показались Деметрию смутно знакомыми.

На какое-то время появление Батшибы заставило разговор слегка прерваться. Ее щедрое декольте и оливковая кожа явно привлекали как Баллисту, так и Ацилия Глабриона, но северянину, казалось, было трудно придумать, что сказать. Спустя совсем немного времени он возобновил свой разговор с Ярхаем об относительном уровне выносливости верблюда и лошади. Ацилий Глабрион, с другой стороны, был полностью доволен собой. Внимательный, беззаботный и остроумный, он явно считал себя идеальным компаньоном для любой девушки за ужином. Хотя разговор шел на греческом, он не мог удержаться от случайных вылазок в латинские стихи:

Вино возбуждает сердце, склоняет к страсти,