Восток в огне (ЛП)

Один из солдат передал Баллисте свое копье. Баллиста никогда не охотился на онагра. Древко копья из кизилового дерева было гладким и твердым в его руке. Легкое нажатие его бедер, и конь медленно пошел вперед. Осел поднял голову. Задним копытом он почесал одно из своих длинных ушей. Он уставился на приближающегося всадника, затем развернулся и, подобрав под себя ноги, отскочил в сторону. Баллиста пустил своего скакуна в галоп. Хотя онагр и не приближался к полному галопу, он двигался быстро, в высшей степени уверенно на неровном, частично пересохшем русле. Его желто-коричневая спина с характерной белой полосой с черными краями тянулась вперед. Баллиста перевел коня в легкий галоп. Каким бы уверенным ни был мерин, Баллиста не хотел рисковать своим скакуном на зыбкой почве. Времени было предостаточно. Это будет долгая погоня. Им некуда было идти, кроме как вверх по ущелью.

Ущелье сомкнулось вокруг них. Баллиста чувствовал, что Максим и остальные отстают. Онагр подошел к развилке. Без колебаний он прыгнул в правый проход. Отпустив поводья, Баллиста огляделся. Склоны утесов здесь были отвесными. Он должен был находиться примерно на одном уровне с западными укреплениями, но его не было видно со стен города и равнины. Изгиб тропинки скрыл его от преследователей. По собственной инициативе конь Баллисты последовал за ослом в правый проход.

Здесь, внизу, летняя жара, казалось, все еще отражалась от скал. Тучи мошек, вымытых дождями из воздуха наверху, жалили лицо Баллисты, попадали в глаза, вторгались в рот. Дальше и дальше, все выше и выше поднималась тропинка. Копыта онагра поднимали клубы грязи, когда он без устали скакал вперед. Скачка утомляла. Баллиста ускорил шаг.

Внезапно конь яростно шарахнулся в сторону. Молотя копытами, он остановился как вкопанный и нырнул влево. Без предупреждения Баллисту бросило вперед. Единственное, что помешало ему улететь за правое плечо мерина, - это удар животом в передний правый рог седла. Лошадь, с широко раскрытыми от паники глазами, вращалась быстрыми, узкими кругами. Это движение выталкивало Баллисту все дальше, толкая его за точку невозврата, где он должен был упасть. Инстинктивно он все еще сжимал копье в правой руке, его острие стучало и стучало по камням. Вцепившись изо всех сил в бедра, Баллиста протянул руку и ухватился левой рукой за ближайший седельный рожок. Судорожным усилием, порожденным отчаянием, он начал подтягиваться обратно. Он почувствовал, как седло соскользнуло, подпруга ослабла.

Ничего другого не оставалось — Баллиста метнул копье в сторону, отпустил седло и сильно ударил ногами. С тошнотворным рывком его левый ботинок зацепился за рога. Когда лошадь повернулась, Баллиста развернулась почти горизонтально в воздухе. Он попытался высвободить ногу. Его голова пронеслась в нескольких дюймах от острых камней. Борясь с центробежной силой, он снова ударил ногой. Его нога выскользнула из ботинка, и он рухнул, покатившись по твердой земле.

Он ободрал правую руку и ушиб плечо. Баллиста не остановился, чтобы проверить свои раны. Он увидел копье и пополз к нему, наполовину опустившись на колени. Держа оружие в обеих руках, он присел на корточки и осторожно обернулся, ища то, что напугало лошадь.

Большие желтые глаза, пустые, но хитрые, смотрели на него с расстояния примерно в двадцать шагов. Лев. Самец. Полностью взрослый; он, должно быть, был восьми футов длиной. Баллиста слышал, как он дышит. Он чувствовал запах его горячего меха, ему казалось, что он чувствует его отвратительное дыхание. Лев взмахнул хвостом, оскалил зубы. Он зарычал: низкий, грохочущий, ужасающий – один, два, три раза.

Баллиста много раз видела львов, надежно запертых на арене. Один был убит во время утренней охоты на зверей в Арелате в тот день, когда он впервые увидел, как сражается Максим. "Сейчас самое подходящее время для ирландца прибыть и расплатиться со своим долгом, спасая мою жизнь", - подумал Баллиста.

Он и раньше видел, как львы убивали преступников, а также нескольких охотников на зверей на арене. Они использовали свою инерцию, чтобы сбить человека с ног, прижали его своим весом и широко расставленными острыми как бритва когтями и почти деликатно вонзали свои длинные-длинные зубы в его трахею.

Баллиста знал, что у него есть только один шанс. Он присел на корточки и, крепко сжав древко копья обеими руками, подложил его под правую ногу, все еще обутую в ботинок.

Лев двигался, ускоряясь быстрее, чем Баллиста считал возможным. Один прыжок, два, три, и он приземлился, передние лапы вместе, для прыжка. Головой вперед он взмыл в воздух на Баллисту.

Копье попало льву в грудь. Его челюсти раскрылись. Его инерция выбила копье из рук северянина, из-под его сапога. Баллиста бросился назад. Лапа нанесла ему скользящий удар, когти царапнули его предплечье, и он отлетел назад.

Лев приземлился, лапы вместе, грудь опустилась, копье глубже вошло в его тело. Древко сломалось. Лев опрокинулся, заскользил на спине, растопырив лапы.

Он поднялся на ноги. Баллиста подтянулся, вытаскивая свою спату из ножен. Лев рухнул.