Восток – Запад

Какое, собственно, это имеет значение, думает он, отвечая на ласки. Никакого. Он был сосудом двадцать лет. Целое поколение. Не помнил уже, каково это – не иметь в себе Присутствия, притаившегося, но вечного. Словно в живот его воткнули нож, который порой ранит сильнее, а порой – о нем почти можно позабыть. Он вспоминает, как смотрел в глаза своим людям и видел, как умирают в них радость и надежда.

Он целует ее, глаза, губы, шею. Осторожно покусывает за ухо. «Так давно у меня не было женщины», – думает он, но тело его находит ритм, отвечает.

– Так давно, – слышит он шепот, а перекатывающиеся в нем низкие звуки, сдерживаемая жажда отзывается дрожью в хребте. – Так давно у меня не было мужчины.

Он закрывает ее уста поцелуем – слова не нужны. Война, кровь, битвы – все исчезает, расплывается в прикосновении и ласке, жар наполняет его, растет, нетерпение, с каким он ищет ее тела, имеет привкус безумия.

Они соединяются в миг, когда ему кажется, что сейчас он взорвется, и именно в этот момент появляется Присутствие.

Нет, НЕТ! Не сейчас! Он не станет игрушкой своего врага!

Он сопротивляется, сосредотачиваясь на собственных чувствах, уклоняясь от Объятия, бросая вызов Ему. Похоже на то, как ребенок бросает вызов океану, сикая в волны. И все же Присутствие несколько отодвигается, и он чувствует Его растерянность. И неуверенность.

«Позволь, прошу», – слышит он во второй раз в жизни.

И впервые – это искренняя просьба.

Он смотрит в глаза девушки и видит, что ее богиня тоже уже с ними, а она это замечает. Кивает и улыбается слегка, с вызовом.

– Позволь ему, – шепчет она. – Прошу.

Он позволяет. И, целуя ее, Ее, их, забывает о Присутствии. Ну что ж, пусть так и будет. Если он настолько растерян и испуган, как и я, пусть почувствует, что значит быть человеком.

* * *

Приветствия меняются. Порой это лишь пожатие, иной раз – поцелуй или бросок на шею.

Никогда ни слова.

Девочка не говорит. Никогда не издает никаких звуков, никогда не плачет и не улыбается. Ему это не мешает. По сравнению с тем, что его обычно окружает, со звоном оружия, звуками битвы, стонами и плачем умирающих эта тишина – просто благословение.

Порой он смотрит на ее душу и видит, как та разгорается все более сильным светом. Быть может, думается ему тогда, быть может, нужно скорее доставить ее к Вратам. Быть может, нужно отворить перед ней ворота собственного царства, чтобы могла она вместить там такую Силу.

Если нет…

Он не хочет об этом думать.

* * *

– Господин. – Разведчик склоняется у входа в шатер. – Мы их нашли.

– Сколько?