Восток, Запад и секс. История опасных связей

Дело в том, что, по представлению многих выдающихся индийцев, сексуальное образование действительно противоречит индийским ценностям – по крайней мере в соответствии с сегодняшним определением этих ценностей, в числе которых имеется и желание сохранить область интимных отношений интимной, а не делать их обсуждение публичным и не передавать его в ведение бюрократов. Реакция индийской общественности на программу сексуального образования демонстрирует один парадокс: те самые страны, куда раньше западные люди отправлялись в поисках наслаждений и приключений, недоступных у них на родине, сегодня являются наиболее сексуально консервативными на планете – к ним относятся и коммунистический Китай, и исламская Северная Африка, и сама Индия. Между тем страны, где раньше господствовали строгие запреты и ограничения, пережили сексуальное пробуждение, освобождение от религиозных и моральных оков, что отчасти произошло, как это ни парадоксально, под влиянием восточных примеров. “Миссионеры, – писал о более общей тенденции Иэн Бурума, – обосновались в Куала-Лумпуре, а вавилонские блудницы перебрались в Лондон и Нью-Йорк”. Конечно, как во многих странах с большой долей нищего населения, в Индии и Китае много проституток. Во всех крупных индийских городах имеются кварталы, знаменитые прежде всего своими борделями, которые существуют в некоем состоянии юридической неопределенности: сама проституция в Индии законами не преследуется, а вот бордели под запретом. Иными словами, женщина, торгующая своим телом, закон не нарушает, если же она занимается этим в одном месте с другими женщинами, которые заняты тем же ремеслом, то это уже противозаконно. Так или иначе, любому иностранцу, которому захочется платного секса, достаточно лишь попросить таксиста в Бомбее, Нью-Дели или Калькутте отвезти его в “квартал красных фонарей” в этом городе. Там он обнаружит множество готовых к работе проституток, ждущих его в “номерах” на верхних этажах домов или застывших в призывных позах (чем-то напоминающих позы женщин, изображенных в пещерных храмах Аджанты) за зарешеченными окнами.

Однако в глазах общественности, как показали дебаты вокруг программы сексуального образования, Индия уже не выглядит таким местом, где британские солдаты могли бы заполучать к себе в постель девушек из школы по соседству и где в атмосфере ощущался бы постоянный гаремный аромат. Скорее в атмосфере сегодняшней Индии ощущается некий буржуазный чопорный душок, отдающий викторианской Англией, и это, возможно, не просто совпадение. В самом деле, если сравнить обильную продукцию современной индийской киноиндустрии – Болливуда – с барельефами Кхаджурахо, то можно увидеть, насколько преобразилось общественное сознание в Индии, отказавшись от откровенной эротики в пользу навязанной публичной скромности. Каждый болливудский фильм – это история любви, где обязательно есть и статный привлекательный мужчина, и красавица с пышными формами, и каждый такой фильм изобилует танцевальными эпизодами, явно задуманными для разжигания похоти. Это своего рода стыдливая порнография. Но пока в индийском кинематографе запрещено показывать наготу, поцелуи и соития в отличие от всего того, что позволялось изображать на колоннах в Кхаджурахо больше тысячи лет назад.

Но, прежде чем исследовать эту трансформацию сознания, следует задать себе важный вопрос: действительно ли на Востоке существовала своя сексуальная культура, отличная от западной, культура, в рамках которой считалось нормальным и даже неизбежным право богатых и влиятельных мужчин на обладание несколькими женами и любовницами – идея, которая пришлась весьма по душе европейцам колониальной эпохи? Действительно ли в прошлом на Востоке имелось гораздо меньше сексуальных ограничений, чем сейчас, а если да, то что именно привело к нынешнему обострению стыдливости? Или, может быть, представление о Востоке как о зоне особой эротической вседозволенности возникло исключительно в западной фантазии, выдававшей желаемое за действительное, и создало искаженную эротизированную картину, которая явилась одновременно и порождением колониальной власти, и ее оправданием?