Восток. Запад. Цивилизация

В том самом доме, который должен бы сниться ей в кошмарах. Может, это и есть кошмар? Затянувшийся? А она до сих пор там, внутри, в ловушке? И не может выбраться, вот и придумала себе историю про спасение. Бывает ведь?

Нет уж.

Она поспешно опустилась на старый фонарь и встряхнулась. Надо бы вернуть человеческое обличье.

Или нет?

Она еще дальше в прошлом?

Да, теперь она четко это понимала. Но насколько дальше?

Окна мутные. Камень. И в фонарях напротив едва-едва теплится пламя. Света мало, и человек, который выбирается из экипажа, что остановился напротив дома, наступает в лужу.

Злится.

Ругается.

Эва замирает. Этот человек неспособен видеть ее. Все, что случилось с ней, произошло уже потом. Но ей все равно страшно. А еще не понятно, где Тори.

Человек быстрым шагом поднимается по ступеням. И крылья его плаща распахиваются за спиной, и сам он становится похож на чудовище. Но двери открываются. И Эва успевает проскользнуть внутрь. С человеком. Она даже, набравшись смелости, садится на его шляпу.

Потом, когда шляпу передают слуге, и вовсе на плечо. К слуге отправляется и плащ. Под ним обнаруживается сюртук строгого покроя.

– Что у нас тут? – Лицо человека все еще скрыто маской.

– Доставили новую партию. – Слуга кланяется.

– И как? Есть что-то интересное?

– Не могу знать наверняка, но по косвенным признакам у трех девушек имеется Дар.

– Хорошо, позже. Что-то еще?

– Брат настаивает на продолжении работ. Он уверен, что почти сумел разгадать точные признаки дурной крови.

– Это я слышу последние лет десять. – Незнакомец отмахнулся. – Из важного что?

– Наш партнер перестал выходить на связь. – Слуга небрежно отряхнул капли с плаща. – Как и иное доверенное лицо…

Господин в черном замер:

– Что произошло?

– Нельзя сказать точно, но мне кажется, план провалился.

– Дерьмо, – выругался незнакомец. – А я ведь предупреждал, что этому пройдохе нельзя верить! С другой стороны, его кровь… кровь не врет. Ну и где нам взять другую? Нет, вот дерьмо!

В стену полетела ваза, подхваченная со стола.

Впрочем, господин в черном довольно быстро справился с собой. Хотя Эва и чувствовала гнев, в нем кипящий. А потом все исчезло.

Раз! – и вот.

И опять туман. Белый-белый. Пушистый, как первые облака. А она блуждает в тумане… нет. Не блуждает.

Она немного потерялась, но обязательно найдется.

Надо успокоиться.

Сосредоточиться.

И отыскать Тори. Именно. Представить ее… Если в Эве есть кровь драконов, то она справится. Именно так. Взмах крыльев.

Она – не хрупкая птичка.

И не слабая.

Нисколько.

Она – потомок огромных ящеров и приказывает этому миру, этому туману подчиниться! Показалось, даже крылья будто больше стали.

Показалось.

Зато туман рассыпался.

Снова… дом?

Дом. И Тори. Подземелье. Пещера. И в ней алтарь, на котором лежит девушка.

– Тори? – Эва все же меняет обличье, потому что разговаривать, пока ты зимородок, не слишком удобно. И сестра оборачивается.

Какие страшные у нее глаза.

– Я думала, что все уже, – сказала Тори, выдыхая. А потом разжала руку. – Ненавижу музыку.

– Неправда.

– Правда. Просто… настоящая леди должна уметь играть на клавесине. Или скрипке. Или арфе, на худой конец. А у меня дудка есть.

Черная, словно обуглившаяся.

– Все хорошо, – соврала Эва.

А Тори кивнула и вздохнула:

– Наверное. Для кого-то точно хорошо…

– Ты давно здесь?

– Давно. Я… играла. И ко мне приходили. А потом уходили. Я отпустила их. Кого смогла. Ушли не все. Но те, кто остались, привели сюда. Видишь?

– Кого?

– Ты не видишь? Посмотри. – Взмах руки, и все неуловимо меняется. Та же пещера. Только теперь факелы на стенах горят ярко. Отблески их ложатся на смуглую кожу девушки, растянутой на алтаре. Руки и ноги ее схвачены цепями, но девушка все равно ерзает. Она пытается кричать, да только и рот ее завязан.

– Это…

– Он приносит жертву. Он приносит их в жертву… и это красиво. – Тори смотрит, завороженная происходящим. А Эве страшно.

Очень-очень.

Потому что темный клинок в руках человека, что спрятал лицо за маской, касается кожи. И выпускает красные ручьи.

Один.

Другой.

Их становится больше и больше, а девушка бьется…

– Прекрати! – Крик Эвы заставляет картину рассыпаться. Она даже может снова дышать.

– Их много… красивых и не очень. Я сначала думала, что он выбирает красивых, но ему без разницы. У одной лицо было изуродовано, другая и вовсе рябая, да еще и толстая. Но он всех их…

– Ты давно здесь?

– Вечность, – серьезно сказала Тори. – Но зато я знаю теперь, что это за запах. Рассказать?

Эва прикусила губу.

Надо ли ей знать?

– Так иногда пахло от отца, помнишь? Он уезжал, когда мы были маленькими. А потом возвращался. И пахло от него вот так же. Смертью.

В черных глазах Тори оживает безумие.

– Погоди. – Эва схватила ее за руку. – Если ты здесь давно, ты должна была видеть! Его лицо или хоть что-то! То, что поможет его найти.

– Дракон, – ответила Тори, не сводя взгляда с алтаря, на котором снова кто-то умирал. – У него на руке перстень с драконом. А еще шрам. И поэтому он очень редко снимает перчатки.

– Хорошо. – Эва сжала руку покрепче. Нельзя ее отпускать. – А еще что? Ну же, вспоминай!

Она и сама пытается. Честно.