Восток. Запад. Цивилизация

– А? Да так, вчера… не имеет значения. Я ему тоже ввалил! Вот, но… за тобой приглядывают. Кто – не скажу. На самом деле это тайна, и нельзя точно сказать, кто там состоит, а кто нет. Говорят, этот клуб еще отцы-основатели создали. Вот… чтобы традиции хранить. И тайны.

– Тайны да, их хранить надо. Они без хранения портятся.

– Издеваешься? – Патти потрогал глаз. – Когда-то в него входили самые-самые… сильные. Одаренные. Способные. И задача была – помочь. Поднять тех, кто этого достоин.

Благие, чтоб их, намерения.

– А потом как-то так получилось, что самые сильные и одаренные – это самые родовитые?

– Вроде того. Ну и да, они сильные. И еще умные.

Конечно, ежели с малых лет учителей нанимать, любой ума наберется или хотя бы слов умных нахватается.

– Достоверно никто не знает, кто там. Всегда двенадцать. Так говорят. Младших. А потом они становятся старшими. Уходят. Если место освобождается, то могут кого-то пригласить.

– Кандидата?

– Да… и нет. Не только. – Патти снова оглянулся.

– Нет тут никого.

– Я просто…

– Ты их боишься?

– А то. – Он снова глаз потрогал. – Они же все могут. Старшие – это ведь не просто так. А из профессоров кто-то наверняка. И другие профессора не станут связываться. Перейдешь дорогу, разом отсюдова выкинут.

Ну это вряд ли.

– Если чего похуже не устроят.

– Чего?

– Ну… – Патти замялся. – Точно никто не знает, и доказательств нет…

Это их просто никто не искал.

– Но года два назад… В общем, был один… я его знал. Вместе пришли. Очень умный парень. Джейми. Джейми Оливер Кингсли. Из простых, но… такой вот. Одаренный. Совсем. Не скажу, что сильно ему радовались, но оценили. И даже… Понимаешь, если ты не из правильного рода, то тебя будут терпеть, но вперед родовитых лезть не след. А он вроде и не пытался, но как-то само выходило, что отметки лучшими стали. Ему раз сказали, другой… оно-то, может, и обошлось бы еще. Но тут он с девицей одной познакомился. Гулять начали. Я-то ее никогда не видел. И с ней вдруг несчастье приключилось. – Патти говорил тихо, едва ли не шепотом. – То, которое, ну… с девицами случается… Ее умыкнули, а потом… долго держали. Вернули опозоренной.

Сволочи.

Эдди остановился, переводя дыхание.

Вот ведь сволочи!

– Она и свихнулась. Шептались, что это ему наука, чтобы не высовывался. А она… он… Мы не то чтобы дружили…

С отверженными не дружат. От них стараются держаться подальше.

– Но он сказал, что она все твердила про маски. И про боль. И… потом он пытался вызвать на дуэль Сент-Ортона. Из очень знатного рода. А тот отказался. Заявил прилюдно, что не станет драться с чернью. И тогда Джейми его просто на месте приложил. Сбежались профессора. Уняли. Джейми отправили в лазарет. Вроде как он умом с горя повредился. Вот только из лазарета он не вышел. Скончался.

– От чего?

– Сказали, сердце не выдержало. С горя. – Патти развел руками. – Я не знаю, что им от тебя надо. Но ты сходи.

А то вдруг еще сердце не выдержит.

– Спасибо.

– За что?

– За то, что не промолчал.

– А, ну… это… Я – не Джейми. И не храбрец нисколько. Я… обычный парень. Понимаешь? У меня вот Дар нашли. Шанс. Стипендию дали. Учусь. Хочу доучиться и поехать, куда император укажет. Буду себе жить. Работать. У меня вон сестры есть. Три. Замуж надо отдавать, а кто их возьмет без приданого? Маги же неплохо живут. Вот. И мне на хрен не нужны все эти игры. И неприятности тоже. И…

– Я понял, – тихо произнес Эдди. – Тогда тем более спасибо.

– Джейми был хорошим парнем. А я… я вот трус.

Плечи поникли.

– Зато живой.

– И что?

– У живого всегда есть шанс добраться до горла врага. Покойники этого не могут.

– Это как-то дико звучит.

– Как уж есть. Так когда идти-то?

– Прямо сейчас.

М-да, пожрать все-таки не выйдет.

– Куда?

– Я провожу.

– Недалеко хоть?

– Тут… – Патти дернул шеей. – Есть одно место. В общем, самых талантливых, особенных… короче, их тут погребают.

– Кладбище?

– Не совсем.

Не кладбище.

Дом из красного кирпича. Весьма невзрачный. Ни колонн тебе, ни портиков, ни даже статуй, которые бы глаз радовали. Окна есть, но узкие и где-то под самой крышей. А та крыта темной черепицей. И выглядит дом этот мрачным донельзя.

Дверь дубовая.

На ней молоток.

– Все. Мне дальше нельзя. Тут встречают. И провожают. – Патти переминался с ноги на ногу и не уходил. – Может, того… сказать кому? Не знаю… профессору?

– И что он сделает?

Патти тяжко вздохнул, явно осознавая, что толку с профессора будет немного.

– А сказать скажи. Найди Чарльза Диксона. Знаешь такого? Вот ему и скажи. И заодно приглянь, чтобы девочек не обижали.

Патти чуть дернулся и попятился, но Эдди его удержал:

– Что такое?

– Я не уверен… Пойми, я не то что в этом клубе, а… Ну, как бы оно… в общем, рядом кручусь.

– Да говори уже. – Эдди испытывал преогромное желание просто поднять недотепу за шкирку и тряхнуть хорошенько.

– Было бы что сказать. – Патти сник. – Толком-то и не знаю. Знаю, что вчера в «Молоте и ведьме» сидели. Там так-то каждый день сиживают, но… Сент-Ортон кинул, что есть разговор. А меня не пустили!

Это он откровенно пожаловался.

– Пришли старшие курсы. Из тех, которые благородные. А такое отребье, как я…

– Вас таких много?