Восток. Запад. Цивилизация

– Он издевается? – раздалось тихое, но не настолько тихое, чтобы не услышать.

– Чего ты хочешь от дикаря…

– Послушайте. – Эдди решил не вставать, наоборот, сел, скрестив ноги. – Детишки!

Молчание. И сопение.

– Я сюда не стремился. Вы меня позвали. Я пришел. Потратил время. И что взамен? Игра? На хрен она мне упала? Как и ваше общество, уж извините, нужное лишь вам.

– Что он себе…

– Наказание! – возопил тот, кто стоял по другую сторону черты. И руки воздел к потолку. А белый камень вспыхнул, но… ничего не произошло, разве что острее стала ощущаться его суть.

– И? – Эдди выждал несколько секунд, чувствуя скрестившиеся на нем взгляды. – Дальше-то что?

Тот, который стоял напротив, растерянно оглянулся.

И рядом появилась еще одна фигура.

– Вы… что чувствуете? – осведомился Первый. Его Эдди по голосу узнал.

– Ничего, – честно ответил он. Подумал и признался: – Пятка чешется. Это в счет?

– Точно издевается!

– Кстати, слух у меня отличный. Я и пуму слышу. Вы когда-нибудь слышали, как пума ступает?

– Не доводилось, признаться…

– Очень тихо, – произнес Эдди доверительно. – Так что, может, если эта хрень все, чего вы хотели, то давайте заканчивать. Или хоть пожрать дайте.

– Вы сейчас можете…

– Жрать я могу всегда, – заверил Эдди. И добавил: – Жизнь, скажем так, быстро учит, что на сытый желудок оно как-то всегда легче.

– Дикарь…

Он хмыкнул и по животу хлопнул.

– Что ж, в таком случае, думаю, никто не станет возражать, если мы продолжим беседу в другом месте! – Первый отступил. – Прошу вас. И… господа, в самом деле получилось неловко. Мы пригласили уважаемого… Эдди…

Он все же запнулся, потому как «уважаемый Эдди» звучало явно хуже, чем «уважаемый Эдвард», но как уж вышло.

– И было бы крайне невежливо не компенсировать причиненные неудобства завтраком. Вы что предпочитаете?

Эдди поглядел в стекла очков и честно ответил:

– На завтрак я предпочитаю еду.

Глава 29,

где занятия продолжаются, а у молодой леди появляется поклонник

Типчика, который ошивался подле университета, бодро помахивая букетом, первой заметила матушка.

– Никак поклонник, Милли, – сказала она с насмешкой, которая от профессора не скрылась. Тот нахмурился, повернулся и, смерив несчастного взглядом, отчего поник и типчик, и букет, заявил:

– Вам, Грегор, сейчас не о цветах надо думать, а о пересдаче.

– Я о ней думаю, профессор! – заверил типчик, вперившись в меня взглядом. Даже глаза выпучил.

– Это он чего? – шепотом поинтересовалась я.

– Страсть изображает, – уверенно ответила ведьма. – Неземную.

– А-а! С земной бы его так не пучило.

Профессор посмотрел на меня.

На типчика.

И хмыкнул.

– Что ж, – произнес он. – В таком случае не смею вас задерживать. Кстати, до чего знакомые цветы… помнится, профессор Кингсли жаловался, что кто-то повадился вредить университетским клумбам.

– Не я! – Грегор поспешно сунул букет за спину. Потом спохватился. – Я… я слышал о неприятном инциденте…

Только слышал? Или и поучаствовать успел?

– И мне очень печально… несказанно печально от того, что мои… сокурсники повели себя подобным образом.

– Настолько печально, что вы готовы назвать имена? – Профессор, который чем дальше, тем больше мне нравился, и чую, не только мне, приподнял бровь.

– Что вы! Вы же понимаете, я не могу… это против законов чести.

Ага, стало быть, травить слабых женщин, которым просто захотелось поучиться, это не против законов чести.

– Я лишь хотел… хочу… принести извинения за всех. Мои братья заблуждаются, и я уверен, что весьма скоро они отринут заблуждения и проникнутся… проникнутся любовью и пониманием. А пока вот!

Он сделал шаг вперед и протянул букет.

Мне.

Только матушка, вот не знаю, как у нее выходит, вдруг оказалась перед этой бестолочью и букетик перехватила.

– Благодарю, – одарила она Грегора очаровательной улыбкой, от которой профессор нахмурился. Вот чувствую, не заладится у парня с пересдачей.

Тот тоже сообразил, что что-то пошло не так:

– И если позволите проводить вас…

– Я и сам справлюсь. – взгляд профессора заставил Грегора слегка побледнеть. – Прошу, дамы… вам, кажется, стоит подкрепиться. А затем практика. Теория, несомненно, важна, но и практика…

– Профессор! – Грегор очень быстро справился с растерянностью. – Профессор, вы не откажетесь проконсультировать меня?

– В установленные часы буду только рад.

– Просто… я решил написать работу по вашей тематике!

– Несказанно рад слышать. – Оскалу профессора позавидовала бы иная нежить. – В вас вдруг тяга к знаниям проснулась?

– Несомненно! – Студент даже подпрыгнул. И попытался приблизиться.

– Какой милый юноша! – восхитилась леди Орвуд, оглядывая Грегора с макушки до пяток и обратно. – Девочки будут очень рады знакомству.

– Несомненно! – Виктория сделала шажок. – Я так взволнована! И совершенно нет сил…

Ей тотчас предложили руку.

Правда, как-то без былого энтузиазма, а в глазах профессора появилось что-то такое, предвкушающее.

– Что ж, – сказал он. – И о чем же вы хотели спросить?

– О… о науке!

– Она такая научная, да?