Восторг, моя Флоренция!

В квартире было темно. Я побрела в спальню, открыла жалюзи и увидела, что Лука медленно идет по улице и исчезает за углом. Меня трясло, и я немного успокоилась после того, как выкурила сигарету. Я курю редко, только в такие дни, как этот. Снова начался дождь, и, стряхивая из окна пепел, я ощутила, что воздух на улице стал холоднее. Я закрыла глаза и начала вспоминать, что съела за прошедший день. Строила свою пирамидку. Ох, длинный был день, столько всего в нем было. Кофе. Салат. Постепенно я добралась до момента своего прихода в клуб и поняла, что было бы неплохо хотя бы приблизительно вспомнить, сколько выпила. Потом я вспомнила куски хлеба, которыми, словно во время причастия, меня кормил Лука в машине. Я старалась об этом позабыть, мысленно заставить себя видеть лишь одну его руку, протянутую в жесте доброты. Но потом потерялась и рука. Нет, не надо. Голова начала гудеть. Я бросила сигарету на улицу, стремительно побежала в ванную, и меня вывернуло наизнанку.

Глава 5

Я проснулась на следующее утро и увидела, что дождь все еще не закончился. В гребном клубе все тренировались в этот день в помещении: народу набилось много, громкие звуки работы на тренажерах, старики, сидевшие на улице у реки, перекочевали в бар. Я приняла решение сегодня не идти в клуб. Надо было начать искать работу, но я и этого не сделала.

Вместо этого я пошла в церковь Сан-Фредиано, расположенную на другой стороне реки в районе под названием Ольтрарно. Лука был совершенно прав – эта церковь удивительно красивая. На стене церкви небольшая табличка с информацией о том, что в монастыре жила и умерла Мария Магдалина де Пацци[10]. На территории церкви святой посвящена целая часовня, в которой я увидела картину с изображением Марии в состоянии экстаза. На выпуклом потолке купола нарисовано, как Мария приветствует души праведников в раю с распростертыми объятиями. Вот, значит, что Лука порекомендовал мне посмотреть. Больше какой-либо информации у меня нет ни в тоненькой брошюрке, которую мне вручили у входа, ни в моем путеводителе. Ворота расположенного рядом женского монастыря оказались закрыты.

Я зашла в кафе поблизости от церкви. День серый, и мне хотелось согреться. Я выпила кофе и не торопилась уходить. Я провела в этом кафе практически до вечера: читала и сквозь большое окно смотрела, как люди пробегали под дождем. Я вернулась в это кафе на следующий день и в день после этого. Официанты ничего не имели против того, что я пью кофе, заказываю салат, а потом бокал вина. Постепенно заведение начинало пустеть, посетители исчезать, и я услышала, как работники кафе начали мыть посуду, ужинать и громко смеяться. Я смотрела, как серый свет освещает столы и окна кафе и отражается в моем бокале.

Я читала про Екатерину Сиенскую. В подростковом возрасте она умоляла родителей разрешить ей вступить в доминиканский орден «кающихся сестер», которых так называли в Сиене из-за их накидок – мантеллаты – и который состоял из престарелых вдов, проживавших в базилике Сан-Доменико, но родители отказали, так как она не была вдовой. Екатерина не хотела выходить замуж. Она разыграла свою «козырную карту» – стала болеть. Отец отвез ее на термальные источники, но горячая вода не улучшила ее здоровья. «Моя болезнь – это знак Господа», – сказала она родителям, после чего те разрешили дочери молиться с вдовами, и Екатерина исцелилась.

У Екатерины были видения, и она периодически входила в состояние экстаза. Находясь в экстазе или в трансе, она не чувствовала боли, когда люди, считавшие, что она симулирует, втыкали ей в ноги иголки. Ее видения, а также то, что она утверждала, что стала «Христовой невестой», обеспечили ей популярность. Потом она начала исцелять хромых, высасывала яд змей из укусов и гной из ран больных. Она научилась читать, стала активно участвовать в политической жизни и переписываться с папой римским.

Святая Екатерина очень мало ела. В возрасте восьми лет она перекладывала мясо из своей тарелки в тарелку брата, а к тому времени, когда ей исполнилось шестнадцать, питалась только фруктами и овощами. После еды она при помощи перышка или стебля укропа вызывала рвоту и избавлялась от всего того, что съела.

Одному из посетителей кафе принесли заказанное им блюдо, запах которого дошел до меня, и в моем животе все сжалось – сначала от голода, а потом от отвращения к еде. Я прекрасно понимала поведение святой, отказывавшейся от пищи. Я прекрасно помнила, когда я сама начала ощущать яркие и странные переживания:

Озноб.

Мне казалось, что солнце светит слишком ярко.

Звуки казались слишком громкими и навязчивыми.