Вот ангел пролетел

Взяла и тоже улыбнулась. Хотя не улыбалась лет мильен. Думала, мышцы навечно стянуло, не растянуть. Однако ничего, само растянулось.

Улыбаешься хорошо.

Эспешиалли фор ю.

Паш, откуда?!

Что?

Все. Русский, английский. Ты кто?

Хошь знать, кто была на гражданке?

А здесь война?

Нет. Здесь мир.

А потом забыла и подковыривать, настоль умело затягивал в разговор, настоль горячо глядел и безотрывно слушал. Этого всегда людям не хватало, кто б и где б они ни были. Это главный секрет жизни и есть. Не слышат никто один другого и не желают. А желали б и умели, совсем другое житье-бытье сложилось. И люди были б не несчастны и заброшены один другим, а связаны цепью посильней тех, что бренчали на руках-ногах, когда по этапу в кандалах. Эхма, русская история, насадила детей своих на такой шампур, что до сих пор поедом их жрут и косточки выплевывают.

Как сюда попала, расскажи.

В эту историю? Постепенно, Саша.

Давно стрекотали камеры. Мне было все равно.

8

Я вспоминала, как птичка клевала, то тут, то там, не заботясь о последовательности и ясности. Как хотела, так вспоминала. Вывернулась из-под наваждения и лепила горбатого. У всякой проститутки панельной, у всякой бомжихи, у всякой дряни помоечной должна быть своя легенда. Без легенды нельзя. Мы как разведчики. Отсюда мой, как это говорится, амаркорд.

В какой-то момент до умного Сашки дошло. Он схватился за голову.

Постой-постой-постой, вскричал, ты мне тут литературу сочиняешь, что ли?

Полетушки-полетунчики, выпустила в ответ.

Что ж это значит, сделал большие глаза Сашка.

Папаша со мной играл в полетушки-полетунчики, растолковала, полет моя стихия и есть.

Включая полет фантазии? Ну, Пат, ну, кадр, произнес с восхищением и остановил съемку.

Кадр в кадре, успела прожвакать.

Он сел на скамейку из ихнего реквизита напротив меня, руки сложил, как Наполеон Бонапарт.

Значит, не хочешь говорить как следует.

А как следует?

Я не знаю.

Не знаешь, чего обинуешься?

Что-что?

Намекаешь.

Я не намекаю, я прямым текстом спрашиваю: будешь работать или дурака валять?

Не буду.

Работать или дурака валять прекратишь?

Тут его отозвал оператор Яша и стал что-то наяривать в ухо. До меня донеслось: да какая тебе разница, так же еще круче. Сашка посмотрел на Яшку, как баран на новые ворота, и спросил: да? Оборотился ко мне, будто ничего не было: ладно, продолжаем. Нет, покачала головой. Устала, спросил Сашка. Кончен бал, погасли свечи, ответила, выметайтесь. Ты что, ты что, прокричал Сашка. Стала выталкивать их коленками и локтями. Погоди, погоди, уперся Сашка, если устала говорить, давай подснимем без разговоров выход отсюда, проход на помойку, ну и там. Идите, идите, подснимайте штаны один другому, если охота, а я сказала нет и значит нет. Ну чего ты, чего ты, совсем он расстроился. А я, чем боле он расстраивался, тем боле свирепела. Послала их длинной очередью, в переводе: не хочу и не буду, все.

Они собрали свои бебехи и уехали.

9

Так это дело и рухнуло. Хотя Александр, отбывая, пробормотал насчет новых встреч, но это был уже любезный оборот, мина при проигранной игре. А я стала продолжать жить. Сколь время прошло, не знаю. Календаря нету. Дни не отсчитывать, в официальные учреждения на службу не ходить. Живем, естественные люди на естественной земле. Как далекие предки это делали. Или какие-нибудь зулусы делают. Одна разница: у зулусов жарко, у нас промозгло и холодно, как правило. И кто такое правило принял? Ах, кабы жара, счастливей нас постояльцев у Господа не найти. На гражданке мечтали: принадлежать себе. Принадлежали кому угодно: отцу, начальнику, генсеку, судейскому чиновнику, секретарше, домуправу, соседу, любовнику. Человек в собственности у другого, по частям иль с потрохами. А тут вот она я, и вот она я другая, и вот третья, все я, какая захочу, и никого надо мной и вокруг меня, никто, как воронье, не вьется, я сама по себе, и от вас мне ничего не надо, и вам от меня, я вылезла на самый пик своей карьеры иль судьбы и оттого в любой момент могу сгинуть, посколь все познала и со всем распрощалась, и свобода моя - мое бесстрашие. Только выпить хочется, а так нет, нету потребностей, освободилась из заключения на весь оставшийся срок.