Вот это поцелуй!

Болтаться по кампусу – довольно интересное занятие. Присматриваться и прислушиваться к жизни кампуса – очень познавательно.

Вот бы никогда не стареть – сохранять гладкую кожу, красивые зубы, здоровые волосы (и в достаточном количестве), подвижные суставы и некоторую наивность.

Здесь я видела совсем не те мерзкие рожи, которые обычно меня окружают, – я говорю не только о тех, за кем приходится гоняться; здесь я видела сияющие лица, еще свежие, не слишком изнуренные жизнью, не отмеченные печатью невзгод, непохожие на всех остальных. Одни витали в облаках, жили в мире грез среди всеобщего кошмара, другие хотели решительно все изменить, третьи мечтали испытать все разом, были и те, кто торговал наркотиками, и те, кто просто жаждал секса. Но можете мне поверить, прогуливаться среди людей, непохожих на большинство, – на этом и вправду отдыхаешь душой! Просто суперотдых! Здесь живешь в другом ритме.

Я раздаю листовки. Собираю подписи под петицией. У меня на груди значок, где на зелено-фиолетовом фоне желтыми буквами написано: POLICE GAY amp; LESBIAN LIAISON OFFICER. [27]По-моему, отличная была идея. Мне пришлось поломать голову над тем, как внедрить легавого в это святилище знаний. Меня здесь знали. Да, здесь знали Фрэнка и меня, профессора и его жену. Встречали нас в кафетерии, когда я была еще совсем дурочкой и думала, что у меня есть муж, когда я приходила составить ему компанию в перерыве между занятиями и совершенно ничегошеньки не понимала.

Я поговорила о своем плане с Розой Деларю. Мне нужна была оригинальная идея. Потом пришел Джордж и принялся рассуждать о вырождении Австралии, о том, что эти австралийцы живут на своем острове как развратные животные.Роза то и дело бегала в туалет, так как злоупотребила газированным энергетическим напитком для высококлассных велогонщиков, но успела мне сообщить, что разделяет мнение Джорджа. Она рассказала, что накануне взяла такси и водитель ей поведал, как туго им, нормальным людям, приходится в собственном квартале, что он прочитал в Евангелии (там это совершенно ясно написано!), что если мужчины начнут целоваться на улице, то это будет означать, что конец света не за горами.

Роза с Джорджем хотели, чтобы я осталась с ними поужинать. Розе как раз доставили домашний велотренажер: она собиралась сбросить до лета четыре кило, и это она-то, кожа да кости! Пока она крутилась вокруг этой машины, руки в боки, поглядывая на нее испуганным взглядом, Джордж просвещал меня насчет австралийцев: я соврала, будто собираю сведения в преддверии возможного обмена с полицией Сиднея. Роза вскарабкалась на свой снаряд и грызла ячменные галеты. Джордж попытался увлечь меня на кухню. Он клялся, что я до сих пор свожу его с ума. Но я действительно не могла их выносить, ни его, ни ее. И что, собственно, у них могло быть на ужин? Джордж задумчиво скреб затылок, разглядывая содержимое своей морозилки. Притащилась запыхавшаяся Роза и посоветовала ему достать холодного цыпленка. Но если есть на свете еда, которую я терпеть не могу, так это именно холодная курица. И я ушла. Они звали меня обратно, пока я переходила залитую солнцем улицу, всю в зелени, но я даже не обернулась. Холодный цыпленок! Какая гадость!

Итак, у меня значок, на котором написано: POLICE GAY amp; LESBIAN LIAISON OFFICER. Они были со мной очень любезны. Две девушки и парень, очень улыбчивые, одетые совершенно одинаково, ладно скроенные. Они уже посеяли слово истины в кампусах Лондона, сейчас на несколько дней остановились здесь, потом отправятся в Мадрид, оттуда – в Лиссабон, а завершат свое европейское турне на родине Фернандо Песоа (которому Фрэнк посвятил несколько имевших успех статей). Совершают они это путешествие ради того, чтобы рассказать о своей борьбе, о своем движении, в ряды которого входят трансвеститы и транссексуалы, чья участь, как нетрудно предположить, внушает большие опасения.

Я распространяю их листовки. Хожу туда-сюда, останавливаюсь посреди коридора и объясняю всем желающим, что полиция прислушивается к чаяниям представителей секс-меньшинств и берет на себя обязательство более не мириться с фактами агрессии, физической или словесной, по отношению к этим больным людям. Я даю им «зеленый номер» (номер телефона главного комиссариата), чтобы звонить в случае стычки. Я собираю подписи под петицией против дискриминации и, громко чеканя фразы, говорю кем, что многое должно измениться и что полиция сейчас как раз на пути перемен.

Когда я познакомилась с Фрэнком, я боролась за прекращение опытов над животными, мне необходимо было о чем-то кричать и поздно возвращаться домой, чтобы избегать очень тягостного для меня пребывания наедине с отцом, которому я в конце концов пригрозила ножом. Да, не каждый день было весело… Я боролась за то, чтобы люди прекратили мучить несчастных животных, ведь сама я была таким же несчастным животным, возможно, даже несчастнее их… Забавно, правда?