Вот это поцелуй!

Я обернулся и посмотрел на нее. Вот ненасытная! Перед Вольфом она даже втянула живот.

– Нет, но это уже мания какая-то, – ухмыльнулся я. – Проблемы с Крис? Нечего мне улаживать с Крис! Да, у нас были кое-какие проблемы, но мы их уладили. Кстати, вас обоих это не касается. Нет, с чего вы взяли, что у меня какие-то проблемы с Крис? Вы что, сговорились? И долго вы собираетесь меня этим доставать?

– А ведь тебе действует на нервы, когда об этом говорят? Вольф, нет, вы только посмотрите!

– Ничего подобного. Чешите языки, сколько влезет. Делать-то нечего.

– Послушай, Натан, – вздохнул Вольф. – Нам надо выкроить минутку и поговорить наедине. Мы с тобой должны кое-что обсудить. С глазу на глаз.

– Что обсудить? Что нам с тобой обсуждать? Будем обмениваться рецептами? Это уже мерзость какая-то, тебе не кажется? Ты что, совсем чокнутый? Ну, что с тобой обсуждать, скажи?

Фрэнк окликнул нас с вершины холма, размахивая руками. Мы пригласили Вольфа выпить кофе. Пока мы поднимались по склону, внимательно глядя под ноги, чтобы не наступить на шприц или на окровавленный нож, я спросил у Вольфа, как это ему, черт возьми, удается сохранять такую прекрасную физическую форму при том, что он разрывается между преподаванием, политической борьбой и личной жизнью. Я спросил, регулярно ли он принимает стероиды. Но у него не было никакого чувства юмора. Наверное, мы бы лучше друг друга поняли с итальянцем или даже с англичанином, хоть англичане вкупе с проклятыми испанцами и худшие из всех нас.

Фрэнк с Мэри-Джо уделили довольно много времени любованию Вольфом, всем его могучим телом, которое – я первый готов это признать – совершенно, несмотря на затруднения, которые он испытывает, когда протискивается в дверь. Но такое совершенство не означает, что он может ходить по морю аки посуху. Совершенство не означает, что он совершенен до такой степени, чтобы Крис простиралась перед ним ниц двадцать четыре часа в сутки. Она, стало быть, была не в духе. «Уже!» – подумал я.

– Фрэнк, – сказал я, – твой пирог с. яблоками необыкновенно хорош!

– И яблоки настоящие! – уточнил он.

Наступила ночь. Я сказал Пауле:

– Немного левее, мне кажется.

Я стоял на балконе и руководил ее поисками. Вооружившись фонариком, она шуровала в высокой траве, – мы с Марком никак не могли решить, кто должен пройтись газонокосилкой, с тех пор, как Крис больше не занималась садом.

– Вот здесь я стоял, точно, – добавил я. – Ключ я держал в левой руке и размахнулся вот так. Так что он должен был полететь именно в этом направлении. По-моему, он где-то у тебя под ногами.

Пока меня не было, Паула приготовила лапшу и нажарила целую сковороду тонко нарезанных шампиньонов, посыпав их стружкой из пармезана, полученной при помощи машинки для чистки картошки – с лейблом Старка.

– Мы никуда не пойдем? – спросил я ее. – Разве Марк не говорил нам о новом заведении в районе складов? Ну, такой чудной ресторанчик, который содержат гетеросексуалы?

Пойти мы никуда не могли, потому что я запер все ее туфли в чулане.

Когда я обнаружил, что она колется, я не стал делать из этого трагедию. Мы провели чудесный вечер: смотрели фильмы по кабельному телевидению, слушали новые компакт-диски, которые я купил, возвращаясь с пикника и проведя приятный часок за плодотворными поисками на полках с экспериментальной музыкой, вроде Капитана Бифхарта [24]или Юджина Чедбурна, [25]которых так не хватало В моей коллекции. Раз уж в кои-то веки мне попалась девушка, разделявшая мои музыкальные вкусы, то я этим и воспользовался па всю катушку. Мы валялись в постели. Будильник показывал два часа ночи, и я объяснял Пауле (поскольку немного выпил), что у меня развивается комплекс неполноценности из-за Вольфа, который завтра отбывает, чтобы исколесить всю Европу и повсюду толкать речи о будущем мира; я говорил о его способностях в области политики и экономики и что я – всего лишь жалкий, ничтожный легавый, пробка на волнах событий, которые я не в состоянии осмыслить, и в довершение всего Фрэнк мне только что сообщил, что я не способен связать и нескольких строк, и таким образом почти лишил меня надежд на реванш, какие питают все жалкие неудачники, прежде чем смириться со своей судьбой.

Паула думала, что я преувеличиваю, но она ошибалась. Вольф превосходил меня во всех отношениях. И чтобы удостовериться в этом, я, подкрепившись стаканчиком вина, попытался перечислить все его преимущества передо мной одно за другим, записывая их на бумаге. Занятие было долгое и скучное, особенно неприятное для того, кому пришлось составлять этот печальный список поражений.