Вот и лето прошло...

Правда, пока что бумажка еще не твоя, она адресована твоему шефу. Но получить ее у Степановича проще простого. Он толковый мужик, отличный спец, только живет по принципу: «Кочеток, знай свой шесток!» Отвечать на запрос министерства, скажет он, не входит в компетенцию руководителя группы. Но ты-то, Саня, ты же не испытываешь такого пиетета в адрес министерства, ты догадываешься, что и там лопухов не меньше, чем в твоей родной конторе. Так что ты можешь со спокойной душой взять эту бумажку, начертать «дважды два равняется четыре» и скрепить это своей изящной подписью. А дальше…

Да, что же дальше? Возможен такой вариант — министерский лопух, пославший запрос, жутко обрадуется: «Вот кто в трудную минуту не растерялся, вот кто спас, вот кто проявил… Запомните эту редкую фамилию Степанбаев!» Благодарная администрация жмет руку, повышает в должности… Неплохо! Нет, даже очень хорошо! Но маловероятно.

Вспомни, Саня, кому это цепляли награды за то, что он оказался умней своего начальства? Зато скольким давали по шее за то, что совали нос не в свое дело! Нет, ну допустим, дирекция не обидится и даже одобрит твой матросовский порыв… Но где гарантия, что ответ попадет именно к лопуху, пославшему запрос? А если он попадет к какому-нибудь неглупому парню? Не исключено, что в министерстве отыщется и такой… Что тогда? А тогда неглупый парень поинтересуется: «Что это за дефективный решил нас порадовать, что дважды два — все еще четыре? Как там бишь его фамилия? Степанбаев?..»

И Саня Степанбаев задумался еще крепче. Еще дольше.

Его раздумья прервал оживленный Степаневич — с новой связкой книг под мышкой.

— Представляете, Александр Степанович, в букинистике — полный Оскар Уайльд! Пришлось сбегать домой за деньгами… А где остальные товарищи?

Степанбаев не отвечал. Степанбаев еще смотрел на бумагу в своих руках, еще думал. Чуть-чуть. А потом вручил бумагу Степаневичу.

— Это — вам.

И быстро вышел.

Степаневич держал бумагу за уголок. Не перечитывал. Зачем? Он уже знал ее наизусть…

9

Институт бурлил!

Подобно камню, брошенному в тихую заводь, министерский запрос породил активные, все шире расходящиеся круги. По коридорам бродили работники и слухи. Одни удивлялись, другие возмущались, третьи посмеивались. В половине четвертого на стенах туалетов появились первые надписи: «2×2=?» В четыре на тему дважды два родился первый анекдот.

Загадочно-примитивный смысл запроса из министерства пробуждал в народных умах диаметрально противоположные версии грядущих событий. Часть сотрудников считала, что ликвидируют их институт. Другая часть, наоборот, предполагала ликвидацию самого министерства. Кое-кто вообще усматривал во всем этом знак не внутренних, а международных трансформаций. Но наиболее радикально настроенные умы решительно квалифицировали это как сигнал к повышению розничных цен.

Технический персонал и младшие научные сотрудники находились скорее в ироническо-насмешливом состоянии: их впрямую не касалась возникшая проблема, и они с любопытством наблюдали, как выкрутятся из этой ситуации более ответственные товарищи. А эти товарищи — начиная от старшего научного сотрудника и выше — были в состоянии напряженной готовности решительно уклониться от решения вопроса.

Молодой специалист Степа, забившись в библиотеку, судорожно листал институтские конспекты.

Начальник отдела Степанников так и не пустил в свой кабинет старого друга Степаневича, заперев дверь и перерезав провод телефона.

Степаневичу удалось отловить в укромном уголке шустрого Степанчика. Он сказал, что всем хорошо известно, как товарищ Степанчик, несмотря на скромную должность младшего научного сотрудника, всегда стремится к самостоятельности и масштабности в работе, всегда желает проявить инициативу, показать себя с самой лучшей… Тут Степанчик его перебил: если Илья Степанович намекает на бумагу из министерства, то это не тот случай, он уже думал, не тот масштаб, мелковато — дважды два… Вот если бы ему… Вот тогда бы он… В общем, лучше он позовет Степанюка — тот все-таки человек военный!

Степаневич совершенно не понял, при чем здесь военный. Что, в институте уже объявлено осадное положение?

Все разъяснил сам Степанюк. Старик шел по коридору и больше не был похож на старика. Широкий разворот плеч, статная осанка, орлиный глаз, чеканный шаг, зычный командирский рык:

— Я пр-ринял р-решение!

— Какое? — поинтересовался Степаневич.

— Твердое. В связи со сложившейся обстановкой. Решаю собрать общее собрание. Членов ОСВОДа.

— Простите, Никита Степанович, но я ничего не понимаю…

— Поясню. Ввиду невозможности принятия индивидуального решения по запросу министерства необходимо поднять общественность. Наиболее массовая организация — Общество спасения на водах. Я как председатель ОСВОДа объявляю общее собрание его членов!