Вот и лето прошло...

Мама Галка открыла один глаз и простонала:

— Сыночка-косыночка, ну дай поспать хоть в последний день отпуска!

А папа Андрей совсем засунул голову под подушку и прорычал оттуда глухо, как из колодца:

— Слезай с меня немедленно, подарок!

Темка любил, когда мама называла его «сыночка-косыночка». Хотя его лучший друг Костик уверял, что «косыночка» — это девчоночье прозвище. Темка не спорил с лучшим другом, даже соглашался, что, наверно, да, девчоночье. Но все равно любил это прозвище, потому что так мама называла его только в очень хорошие минуты жизни. А вот «подарком» папа называл его всегда — и когда был в хорошем настроении, и когда сердился. Поэтому Темка не очень знал, как относиться к этому словечку. С одной стороны, оно вроде бы и неплохое — Темка очень любил подарки. Но с другой стороны, было неясно: почему это он — Темка — сам является подарком. Он пробовал это выяснить у папы Андрея, и папа пробовал ему объяснить: «Ну, понимаешь, ты у нас с мамой — подарок судьбы!» Но тогда Темка начинал выяснять, что такое «судьба», а этого, кажется, и сам папа толком не знал, так что дело окончательно запутывалось.

Но сейчас «подарок» Темка ничего, конечно, выяснять не собирался. Он лишь основательнее уселся на папину спину и снова объявил:

— Мама-папа, мне приснился мультик!

— Хорошо, хоть не многосерийный боевик! — пробурчал папа, вытаскивая голову из-под подушки, так как уже понял, что больше поспать не удастся.

И мама Галка открыла второй глаз и теплой рукой обняла Темку.

— А что в этом мультике показывали?

— Показывали, как я летаю. Высоко-высоко! — засмеялся радостно Темка.

А мама Галка тоже улыбнулась, но почему-то грустно-грустно. И тихо сказала:

— Когда человеку снится, что он летает, — значит, человек растет.

— Я уже вырос! — убежденно заявил Темка. — Мама-папа, вставайте! Я же завтра в школу иду!

9 ЧАСОВ УТРА

Все Темкино семейство сидело за столом и завтракало. А все Темкино семейство это были: мама Галка, папа Андрей и бабушка Наташа — мама мамы Галки. Мама Галка и папа Андрей были дочерна загорелыми, а бабушка Наташа по-городскому бледная. И она ворчала. Сколько Темка себя помнил, бабушка Наташа ворчала всегда.

Вообще-то Темка должен был себя помнить шесть лет десять месяцев и восемнадцать дней. Так он вчера подсчитал свой возраст. Но, честно говоря, помнил себя Темка гораздо меньше. Ну, может быть, всего года три-четыре. А раньше — сколько ни пробовал, не получалось. Самое раннее, что он помнил, это как его первый раз отвели в ясли и он очень удивлялся, почему папа Андрей сурово сводит брови, а мама Галка плачет и прощается с ним, как будто расстается навсегда, и уходит, но возвращается и снова прощается, и снова плачет… Самому Темке тогда плакать совсем не хотелось, а было, наоборот, очень интересно. И хотелось, чтобы мама перестала плакать и ушла, а он бы остался в незнакомом доме, с незнакомыми ребятами и горой незнакомых, но очень интересных игрушек. И только когда все его желания сбылись — и мама ушла, и он остался с ребятами, и занялся игрушками — вот только тогда он вдруг почувствовал, что ему грустно-грустно, сел на пол и как зареве-е-е-ел!

С этого самого дня Темка себя и помнит. И себя, и маму Галку, и папу Андрея, и бабушку Наташу, которая всегда ворчит. Вот как сейчас:

— Это же умереть — не додуматься! Ребенку завтра в первый класс, а они до последнего дня на пляжах прохлаждаются!

— Мамочка, — вздохнула мама Галка, — ты просто себе не представляешь, что такое достать билет из Сочи!

А папа Андрей начал возмущенно рассказывать, что если уж «этот подарок» залез в море, то вытащить «этого подарка» из моря совершенно невозможно, даже если «этому подарку» сто раз нужно в школу. Темка слушал папу, но благоразумно делал вид, что это к нему совершенно не относится.

— Тебе чай или молоко? — спросила мама Галка.

— Молоко! — не раздумывая ухватился Темка за последнее предложение, но поразмышлял и сказал раздумчиво: — Хотя нет… лучше чай. — Еще подумал и закончил твердо: — Но, конечно, лучше всего молоко.

Мама Галка рассмеялась и сказала, что Темка фокусник. А папа Андрей заговорил строго о том, что эти фокусы уже всем надоели, что с этими фокусами уже пора кончать…

— Завтра! — пообещал Темка.

— Что «завтра»? — не понял папа Андрей, настроившийся на обстоятельную беседу.

— Завтра я кончу со всеми фокусами!

— Почему именно завтра?

— Ну завтра же я иду в школу! — объяснил Темка как само собой разумеющееся.

— Господи! Такого кроху — в школу! — жалостливо вздохнула бабушка Наташа.

И это было второе, что знал про нее Темка, сколько себя помнил: бабушка Наташа или ворчала, или вздыхала.

— Ученичек ты мой! — вздохнула она снова.

И стандартным жестом всех бабушек мира погладила внука по голове. Темка снисходительно принял бабушкину ласку. Но она лишь на минуту расслабилась с внуком, а потом вновь обрушилась на детей, сменив вздыханье на ворчанье:

— Ну, ветрогоны, вы на пляжах не думали, как за один день человека в школу собрать?

— Как все, так и мы, — беспечно сказала мама Галка.