Вот и свела нас судьба (детство в серых тонах)… (СИ)

Мы с Матрёной Захаровной, а я в знак сильного уважения стал звать её именно по имени и отчеству, когда она навещала мельницу, много общались. Конечно, как раз и больше разговаривали про эти самые травы и их свойства. А ещё, бывало, и про мир, точнее, мiръ или разные страны, что существовали сейчас, и были ранее. Тут уже больше рассказывал я. Потому что разных знаний у меня хватало. И эти рассказы были больше интересны её детям. И моему окружению. Вот так я ещё ближе познакомился с семьёй мельника.

Вообще, у Порфирия и Матрёны Милютиных было семеро детей, и старшему Никите уже стукнуло семнадцать лет. Хотя, пока о его женитьбе родители и не помышляли. Средств не было, чтобы его женить и отделить. Вроде, пока и невесту не успели подобрать. Я не выяснял. По мне, каждый человек спутника жизни для себя должен выбирать сам, и желательно по любви. У родителей своя жизнь. Уж Александра у нас точно вольна делать свой выбор.

Заодно мне случайно стало известно о способностях некоторых старших детей мельника. Оказалось, что пятнадцатилетняя Анюта, и стройная красавица, и тринадцатилетний крепыш Савелий неплохо рисовали. Точно самородки! Когда я выдал осмелевшему парнишке бумагу и карандаш, то он тут же взялся за, ага, пейзаж. Пара берёзок, что росла неподалёку от мельницы, получилась у него почти на уровне со мной. Правда, рисунок у Анюты вышел чуть похуже, но было терпимо. И то потому, что просто у девушки-рукодельницы имелось намного меньше возможностей, чтобы развить свои умения. Потом мы просто нарисовали их маму. У меня портрет Матрёны Захаровны получилось лучше, но и брат с сестрой не оплошали.

И тут идея, ненароком пришедшая мне в голову уже давно, как бы и получила завершение. Матрёна с детьми есть, и они у неё вполне в достаточном количестве и очень даже способные. Да, грамоту не знают, но рисовать могут. Даже младшие, пусть и похуже. А уж если предоставить всё необходимое, то и любой рисунок раскрасят. Вот на следующий день после убытия полицейских я и попросил Никиту приготовить несколько коротких чурбаков из липы и аккуратно отдраить, точнее, отшлифовать их и сделать совсем гладкими. Чтобы можно было рисовать на них. И не только просто цилиндры, а ещё и полукруглые сверху и снизу, притом имевшие разные диаметры. Сам тоже взялся за дело. Ведь только и требовалось показать. У меня теперь и других помощников хватало. Тут и Федот с Марьей тоже не остались без дела. Хотя, и у них отцы с деревом неплохо были знакомы.

Высверленные ручным буром полые чурбаки мы подогнали так, что их можно было одевать друг на друга. А потом я аккуратно взялся за совмещение верхних и нижних частей, и чуть погодя у меня получилась самая настоящая деревянная матрёшка из моей памяти с внутренней и наружней фигурками. Конечно, все дети сильно удивились. Ранее они удивлялись и тому, что я, пусть и князь, совсем не чурался возиться в огороде. Да и других работ не боялся. И, главное, и нужные знания у меня имелись. Оттого, ага, авторитет у меня был довольно большой.

Мы работали целый день. Аккуратно подгоняя чурбаки друг к другу, нам удалось загнать внутрь один за другим все семь штук. Конечно, восьмая фигурка получилась маленькой, цельной и совсем не полой. Хотя, главное идея и начать. Кому надо, перехватят.

Аккуратно отшлифованные и гладкие фигурки, уже полностью подогнанные друг к другу, мы обильно пропитали масляным лаком и оставили сушиться. Чтобы когда высохнут, не потрескались. А сами взялись за следующий набор.

На другой день мы с Савелием начали разрисовывать вполне высохшие и гладкие фигурки, а Анюта, конечно, по моей подсказке, аккуратно раскрашивать готовые карандашные рисунки яркими красками. Конечно, наружная и самая большая кукла получила лик Матрёны Захаровны, и остальные уже её детей. Нужные краски я привёз из Петербурга и, честно говоря, о матрёшках не думал. Мне просто хотелось попытаться нарисовать несколько картин. В первую очередь, само наше имение, а потом и портреты родных отца, матери и сестёр. Ведь у нас только и сохранилось три разных портрета бабушки, нарисованных ещё в Веймаре немецкими художниками. И ещё пара портретов отца, но только в мальчишеском возрасте, и даже младше меня. Они тоже были нарисованы в Германии. Хорошо, что мать я помнил. У меня в альбоме уже было несколько рисунков с ликами матери, но только карандашные и чёрно-белые. А мне хотелось нарисовать большие цветные портреты. Как говорила тётя Арина, мои сёстры были сильно похожи на бабушку. Она тоже могла рисовать, но, жаль, до моего уровня ей было далеко. Вот с её помощью и можно было попробовать подобрать подходящие лики. Уж тётя всех прекрасно помнила. А тут впереди ещё больше месяца! И нам здесь никто не мешал. И, помимо огорода, домашних дел, рыбалки, занятий самбо и обучению крестьянских детей грамоте, можно было немало времени уделить и рисованию. В связи с нашими делами, и очень важными, нам в Петербурге просто было совсем не до портретов.