Вот идет человек. Роман-автобиография

С главными силами связь была потеряна. Фронт остался где-то далеко позади. Итальянцы с двух сторон обогнули наш участок и отодвинули линию фронта назад. Мы сидели в окопах, отрезанные от своей армии, без еды, без воды и почти без боеприпасов. Единственное, что у нас было, — это наши опухшие лица и вши. Теперь уже по нам пристрелялась не только итальянская артиллерия, но и наши палили почем зря. Итальянцы вели огонь с перелетом, наши — с недолетом, а мы находились ровнехонько посередине. Окопные укрепления были уже снесены артиллерийским огнем, и смерть начала свою жатву. «Мама! Мама!» — слышалось со всех сторон. Последнее слово подстреленного солдата. Они кричали «Мама!» и впивались пальцами в карст, как будто хотели еще немного подержаться за землю, прежде чем покинуть ее навсегда. «Мама» на всех языках. Один из двух вечно молившихся румын упал и закричал «Мама!», поляк кричал «Мама!», украинец кричал «Мама!», еврей кричал «Мама!», чех, итальянец, повиснув на колючей проволоке, — все они говорили это слово, прощаясь с миром. Только один молодой итальянский офицер, которого пуля настигла перед нашим проволочным заграждением, крикнул «Венеция!» и умер с именем своего родного города на устах.