Вот идет цивилизация

– Некоторые вещи просто берут за душу, – остановила она его, сама этого не заметив. – Как-то я попросила их написать сочинение о самом счастливом дне, который им запомнился больше всего. Знаешь, о чем написала Дороти? О дне, проведенном в мире своей мечты, дне, которого никогда не было на самом деле. Это было замечательно сделано – для ребенка ее возраста. Множество дорогих ее сердцу символов типа пирожных и леденцов. В этом мире пахнет, как в кафе-мороженом. Только представь себе! Там был прекрасно написанный отрывок – ты ведь способен оценить хороший стиль, Картер, я знаю – о двух симпатичных невысоких холмах, поросших деревьями с леденцами, причем на каждом дереве леденцы разные. А между холмами течет река из чистого шоколада…

Картер сдался, закурил и посмотрел поверх серьезного, но из-за этого не менее очаровательного лица девушки. На безобразно толстую девочку, чей жирный зад не умещался на стуле, рот безостановочно поглощал шоколадно-молочный коктейль, а глаза неотрывно смотрели на него. И как-то так получилось, что именно он был вынужден первым отвести взгляд.

– …даже на уроке рисования, – продолжала Лия. – Она никогда не рисует ничего другого. Этот выдуманный мир абсолютно реален для бедной девочки – такой одинокой, такой истосковавшейся по друзьям! Ничего иного от ее рисунков я уже и не жду – только плоское голубое небо с овальными розовыми облаками, только странные птицы с изогнутыми крыльями, только шоколадная река и кусты, на которых висят всякие сладости. Правда, для ребенка с ее интеллектом графика чуть-чуть слабовата. Она рисует примерно так, как дети возрастом младше ее года на два. Но этого следовало ожидать: у нее чисто буквальный, концептуальный, можно сказать, склад ума…

Можно также сказать, что избранная для разговора тема раздражала Картера тем, что без всякой пользы уводила разговор в сторону. Зажав в зубах сигарету, Картер снова осторожно перевел взгляд на Шоколадно-Молочное Чудище; ее глаза по-прежнему были прикованы к нему. Что она в нем такого притягательного нашла? А-а, понятно. Наверняка ее отец типичный бизнесмен с Мэдисон-авеню: одежда, вот что, скорее всего, ее привлекало. Картер имел все основания гордиться своим гардеробом. Его одежда была выдержана в нарочито хорошем вкусе – сочетание бросающейся в глаза строгости и едва заметного налета вульгарности.

Да, так оно и есть. Он напоминает ей отца. Ее богатого папочку.

Почувствовав, что начинает собой гордиться, Картер в резком приступе отвращения загасил окурок. Вот уж эта чертова музыка Мэдисон-авеню, до чего же она прилипчива! Вы смеетесь над ней, высмеиваете перед другими, читаете книги, где ее высмеивают, – а потом сами вдруг замечаете, что мотивчик-то у вас на губах. Картер ей напомнил отца, вице-президента банка, скорее всего – человека преуспевающего. Ну и что здесь такого? Разве это свидетельствует о том, что Картер Браун погряз в буржуазности? Вовсе нет, вовсе нет. Он всего лишь хорошо образованный, умный и удачливый молодой человек, сумевший пробиться в хорошо оплачиваемый, интеллектуальный бизнес, изюминкой которого как раз и является удача.

И при всем при том, добавил он справедливости ради, такой циничный и недалекий, что при виде девочки, столь вопиюще, столь ужасающе несчастной, ему в голову не пришло ничего иного, кроме этого остроумного и – увы! – достаточно меткого прозвища.

Теперь Лия. Корневая система Лии чересчур тесно сплетена с корнями других людей. Она любит свою работу, но явно вкладывает в нее слишком много души. Да, так оно и есть. Достаточно послушать ее разговоры! Посмотреть в ее сияющие глаза!

– …Остальные дети были просто ошеломлены. Или вот еще, когда я попросила их загадывать загадки. Знаешь, что загадала Дороти, когда подошла ее очередь? Только вдумайся, Картер. Она задала классу такой вопрос: «Кто съест вас скорее – огромная гусеница или миллион крошечных львов?» Вот я и говорю, что девочка с таким богатым воображением…

– С таким неумением приспосабливаться к окружающей обстановке, – поправил он. – Знаешь, по-моему, она серьезно больна. Интересно было бы проверить ее на тест Роршаха. Огромная гусеница или миллион маленьких львов… надо же такое придумать! Не знаешь, ее когда-либо водили к психотерапевту?

Лия мрачно улыбнулась.

– Ее родители люди состоятельные, я тебе уже говорила. Подозреваю, что она использует все преимущества своего положения. Включая и бесконечные стычки из-за того, к какому ей доктору ходить, папиному или маминому. В чем девочка действительно нуждается, того ей никто дать не может: других родителей или, по крайней мере, одного из них, но чтобы он на самом деле заботился о ней.

С этим Картер никак не мог согласиться.