Вот мы влипли! (СИ)

Так, спустя несколько минут, они поднялись на самую вершину холма. Оттуда открывался прекрасный вид на город. Однако, с собора Сердца было бы все видно намного лучше, но с подобной целью туда было запрещено входить, церковь как никак, а не смотровая площадка.

На вершине холма сидела пара человек, девочка и мальчик лет десяти, активно что-то обсуждающие, и две девочки лет двенадцати.

Джувия подошла к ближайшему дереву и села, облокотившись на него. Грей последовал ее примеру.

— Здесь прекрасно. — Улыбнулась Джувия, — я впервые чувствую себя свободной.

— Я знаю о твоем нелегком прошлом, но неужели даже в какие-либо праздники ты не чувствовала себя так, как сейчас?

— К сожалению нет. Даже в самые счастливые моменты я всегда знала, что это время непременно закончится, я вернусь домой, где меня не любят, и все будет по-старому. Я погружусь в пучину апатии, навеваемой серыми, непримечательными буднями. А вы… — вновь запнулась Джувия и отвела взгляд, — ты стал для меня чем-то, что вернуло мне желание жить. Слова того старичка, моего соседа по камере, которого должны были казнить, ободрили меня, подтолкнули к решению совершить побег. А твоя доброта не дала мне погибнуть на просторах свободы, где я оказалась. Спасибо тебе, — девушка улыбнулась легкой, непринужденной улыбкой и посмотрела в глаза Грею, — мне весьма интересно, почему ты мне помог. Конечно, если не хочешь или не доверяешь мне, можешь не рассказывать, я не требую, но мне было бы интересно узнать.

— Нет, что ты. Дело не в доверии или не доверии, я расскажу, если ты хочешь узнать. Я отношусь к магии весьма спокойно. Я всегда пытаюсь освободить людей от казни, если они не виновны в этом. Мою мать обвили в колдовстве и сожгли на костре. Она не была ведьмой, она была целительницей. Хорошо разбиралась в лечебных свойствах всяких трав, как Полюшка. Но это никого не интересовало. Мой отец был охвачен горем и стал пить. Я бы пропал в этой обстановке. Либо отец бы меня ударил, находясь в нетрезвом состоянии, либо я стал бы воровать, либо сам бы начал пить. Моя, кажется, двоюродная тетя забрала меня в Эру. В столицу Фиора. Она отдала меня в гимназию, где я научился математике, химии, физике, астрономии, музыке, истории, фехтованию, этикету, даже искусству. И языкам. Я свободно владею такими языками, как немецкий, французский и итальянский. Хорошо разбираюсь в отечественной и зарубежной поэзии. Инквизитором я решил стать сразу же, как узнал, кто они такие. Я всегда стремился к справедливости. Поэтому моей целью стало снимать обвинения с каждого, кто не виноват в колдовстве или ереси. Я познакомился с Нацу, мы стали друзьями. Дальше к нам присоединился Гажил. Он родился и вырос в Эре, в Фиоре. Как и Нацу, кстати. А потом и Фрид, которого унылые туманы Англии вгоняли в тоску, и Лексас, приехавший из Магнолии. Ну и самый последний Джерард, то есть Жерар. Он не любит, когда его называют английским вариантом его имени. Таких жестоких людей я, признаться честно, не встречал.

— Твоя краткая биография, увы, не дала мне ответа на вопрос. Почему ты мне помог тогда на корабле? Почему не сдал инквизиции? Я же ведьма, и ты узнал об этом.

— Но ты ничего плохого никому не сделала. Значит, тебя нет смысла убивать. И… я сам не знаю, но что-то подсказывало мне, что ты вовсе не опасна. Что ты не преступник, а наоборот, жертва. Да и те твои слова, что магия для тебя проклятие, дали мне это понять.

— Вот как, — улыбнулась Джувия, завершая разговор на эту тему. Она чувствовала неловкое напряжение, поэтому поспешила сменить тему, — расскажи мне о своих друзьях.

— Ну, Нацу с друзьями привык вести себя как ребенок. Так он отдыхает от тех ужасов, которые воплощает в себе его работа. Он ведь много всего повидал за время своей карьеры инквизитора. С осужденными он строг, неумолим, холоден и жесток, но справедлив. Это главная его особенность. В остальном, вне работы, он, как мальчишка. Весел, добр и задирист.

— Я заметила, вы любите подраться.